Читаем Современная китайская драма полностью

Ц и. Жалел на еду, жалел на себя лишнюю копейку потратить, только и знал, что копить деньги и расширять поместье, а помер — свечку не поставили. Мне тоже тошно, оттого и пришел к тебе.

П е с. У тебя вроде была дочь, как ее звали-то?

Ц и. Сяомэн, они одногодки с твоим Даху, бедняжка моя!

П е с. Твое семя, солоно ей пришлось.

Ц и. Дочь подросла, пора бы замуж.

П е с. Кто ж станет мараться? Зачем вольному и незапятнанному человеку в ярмо лезть? Ладно, давай сюда свою печать…

Ц и. Не дам.

П е с. Человека нет, а его дух упрямый жив.


Входят  Ч э н ь  Д а х у  и  Ц и  С я о м э н.


Д а х у. Не бойся, он не в себе, не узнает тебя.

С я о м э н. А ну как узнает?

Ц и. Тоже не страшно, ведь рано или поздно ты все равно войдешь в этот дом.


Призрак Ци не исчезает, но его видит только Пес, остальные смотрят сквозь него.


Д а х у. Отец, отец!

П е с (как бы очнувшись ото сна). А, сынок! Мать не вернулась?

Д а х у. Она на базаре.

П е с. А кто это с тобой?

Д а х у. Сяомэн, поздоровайся с папой.

С я о м э н (застенчиво). Дядя…

П е с (довольный). Хорошо, так ты с ней крутишь любовь? (Внезапно.) Постой, а почему ты похожа на него?

Ц и. А на кого должна быть похожа моя дочь?

П е с. Как тебя зовут?

С я о м э н. . . .

Д а х у. Отвечай же…

С я о м э н. Моя фамилия Мэн, зовут Мэнци.

П е с. Так ты дочь Ци Юнняня?

С я о м э н (с болью). Нет.

Ц и. Ну и что, если дочь?

П е с. Я не хочу ее.

Ц и. Ты не хочешь, отец этой дочери хочет.

П е с. Его прикончили!

Ц и. Разве нельзя принять ее в свой дом?

П е с. Между семьей Чэней и семьей Ци в прежней жизни не было добрых отношений, всегда была рознь. Пусть дети уйдут из твоего проклятого поместья и поищут где-нибудь сытное тихое место, их вины ни в чем нет.

Ц и. Да, мой «колпак» не должен перейти ей по наследству!

П е с. Перейдет, тут тебе и небо не поможет! Твоя дочь, даже если она красива и умна, вышла из семьи Ци, и если она породнится с Чэнем, то что будет с домом? Чей он будет, Чэней или опять Ци?


Даху и Сяомэн, наблюдая за жестикуляцией Пса, переглядываются и качают головой.


С я о м э н (робко). Дядя, я не из рода Ци.

П е с. А я чем больше приглядываюсь к тебе, тем больше нахожу…

Д а х у (перебивая). Папа, что ты опять возишься с этим разбитым горшком?

П е с. Разбитым? Из него я пил студеную воду, когда работал в поле, косил, мотыжил… помещик Ци любил нанимать меня на работу, ты не думай, что раз осел у меня грохнулся в колодец, то… ну ладно, мне пора идти.

Д а х у. Куда ты собрался?

П е с (таинственно). На склон Фэншуй, где растет дуб и есть холодный родник.

С я о м э н. Даху, разве ты не помнишь? В детстве мы ходили туда, там растут кислые финики, красные гранаты и маленькие, похожие на звездочки, голубые цветы…

П е с. Так ты была там, дочка?

С я о м э н. Угу.

П е с. Вот я иду туда. Я все сомневаюсь, ты правда не дочь Ци?

С я о м э н. Правда.

П е с. Видишь ли, ведь тот тип умер! Бог прибрал его, нет, не Бог, Бог ведает праведниками, ему нет дела до Ци, это владыка ада Яньван послал солдат и генералов, ох, и устроили они тут дебош, трахнули ему дубинкой по башке, башка-то и раскололась…

Д а х у. Папа, а дядя Ли дал согласие на твой переезд на склон Фэншуй?

П е с. Он-то, конечно, он как увидит меня, так расплывается в улыбке, будто что должен мне.

Ц и. Хи-хи…

П е с. Чего смеешься, я еще не кончил… (Обращаясь к сыну.) На колени!

Д а х у. Но, папа…

П е с. Становись на колени перед нашим домом!


Волей-неволей Даху приходится подчиниться.


А ты, раз войдешь в наш дом, тоже должна поступать, как он. На колени!


Даху тянет ее, заставляя стать на колени.


Теперь повторяйте за мной. (Обращаясь к Ци Юнняню.) Ты тоже постой, гляди, какая твердая кость у Чэней. У Чэней потомство есть, не то что у тебя: ни сына, ни внуков. Повторяйте, первое: мы не забудем благодеяний нового общества, милостей великого спасителя.

Д а х у. Ну… сказал.

П е с. Второе — будем беречь семью, прибирать двор, стеречь дом, заменять в нем старые кирпичи, отдирать старую черепицу и делать новую, ухаживать за домом, как за отцом с матерью. Говорите!

Д а х у. Ну… сказал.

П е с. Помнить о ненависти к семье Ци, не водить знакомства с семьей Ци…

Д а х у. Безумные слова! Сяомэн, тебе уж не отпереться, будем считать, что мы, как жених и невеста, совершили поклон Небу и Земле.

С я о м э н. Мне велят помнить о ненависти к семье Ци, а тебе все шуточки.

П е с. Повторяйте!


Раздается резкий звук колокола.


Д а х у. Отец, мы не успеем, дядя Ли бьет в колокол, торопит людей выходить на работу.

П е с. Не спеши. Ци Юннянь, слушай…

Ц и. Слушаю.

П е с. Помнить о ненависти к Ци, не водить знакомства с Ци, дочка, говори!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Батум
Батум

Пьесу о Сталине «Батум» — сочинение Булгакова, завершающее его борьбу между «разрешенной» и «неразрешенной» литературой под занавес собственной жизни,— даже в эпоху горбачевской «перестройки» не спешили печатать. Соображения были в высшей степени либеральные: публикация пьесы, канонизирующей вождя, может, дескать, затемнить и опорочить светлый облик писателя, занесенного в новейшие святцы…Официозная пьеса, подарок к 60-летию вождя, была построена на сложной и опасной смысловой игре и исполнена сюрпризов. Дерзкий план провалился, притом в форме, оскорбительной для писательского достоинства автора. «Батум» стал формой самоуничтожения писателя,— и душевного, и физического.

Михаил Александрович Булгаков , Михаил Афанасьевич Булгаков , Михаил Булгаков

Драматургия / Проза / Русская классическая проза / Драматургия
Человек из оркестра
Человек из оркестра

«Лениздат» представляет книгу «Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса». Это записки скрипача, принимавшего участие в первом легендарном исполнении Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича в блокадном Ленинграде. Время записей охватывает самые трагические месяцы жизни города: с июня 1941 года по январь 1943 года.В книге использованы уникальные материалы из городских архивов. Обширные комментарии А. Н. Крюкова, исследователя музыкального радиовещания в Ленинграде времен ВОВ и блокады, а также комментарии историка А. С. Романова, раскрывающие блокадные и военные реалии, позволяют глубже понять содержание дневника, узнать, что происходило во время блокады в городе и вокруг него. И дневник, и комментарии показывают, каким физическим и нравственным испытаниям подвергались жители блокадного города, открывают неизвестные ранее трагические страницы в жизни Большого симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета.На вклейке представлены фотографии и документы из личных и городских архивов. Читатели смогут увидеть также партитуру Седьмой симфонии, хранящуюся в нотной библиотеке Дома радио. Книга вышла в год семидесятилетия первого исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде.Открывает книгу вступительное слово Юрия Темирканова.

Галина Муратова , Лев Михайлович Маргулис

Биографии и Мемуары / Драматургия / Драматургия / Проза / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Документальное / Пьесы