Читаем Современная китайская драма полностью

Ю й. Знаешь что, всю жизнь толкала перед собой детские коляски, на этот раз ради праздничного настроения прокатись на машине!

Х о у. Подождите. (Берет духи и вспрыскивает ими головы всех бабушек.) Пусть и от нас, старушек, повеет ароматом.


Свет гаснет. Новый свет. Раннее утро в парке на второй день после свадьбы Ду и Го. С т а р и к  Ч э н ь  по-прежнему занимается гимнастикой «тайцзицюань», а  о б а  Ч ж а о — гимнастикой «туйна». Вбегает  Ч ж э н.


Ч ж э н. Ну как? Молодые еще не подавали признаков жизни?

Т о л с т ы й  Ч ж а о. Пока не видно, чтобы встали.

Ч э н ь. Подождем еще…


Появляется на коляске  с т а р и к  Ф а н, за ним поспешает  б а б у ш к а  Ф а н.


Б а б у ш к а  Ф а н. Осторожно! Помедленней! Куда ты так спешишь? Я на своих двоих за твоими колесами не поспеваю…

Ч ж э н (встречает). Старина Фан, что сегодня так рано?

Д е д у ш к а  Ф а н (непрерывно показывает на оранжерею, потом складывает руки в почтении, показывает большой палец). Рано… надо… первый…


Появляется  б а б у ш к а  Ю й, толкая тележку с эскимо. Следом за ней  Х о у.


Х о у (дает Юй шлепка). Вот дуреха, что сегодня за день? Разве у дверей новобрачных продают мороженое? (Всем.) О-о! Сдаюсь, вы все, наверное, заранее сговорились? Как же это вы раньше меня? Старина Чжэн, вот это вы напрасно, никак, хотели меня и сестрицу Юй обойти?

Х у д о й  Ч ж а о. Послушайте, гроза всех бабушек, не нужно подозревать всех и вся. У нас совесть чиста, никто ни с кем не сговаривался.

Ю й. Не сговаривался! Тогда как же это вы все оказались здесь раньше нас? Я еще сказала Хоу: уж сегодня-то во что бы то ни стало первыми будем поздравлять молодую чету, ведь на целый час раньше обычного вышли!

Т о л с т ы й  Ч ж а о. Вам разрешается первыми поздравлять, а нам, значит, нельзя!

Ч ж э н. Точно! Сегодня самым активным оказался все же старина Фан. Чтобы прибыть первым, он даже в коляску сел.

Б а б у ш к а  Ф а н. Ну да. Обычно я его веду, придерживая, и он считает, что я иду слишком быстро. А сегодня заставил меня соревноваться с коляской. Да еще говорил, что я медленно бегу. Я до сих пор не могу отдышаться.

Х о у. Болтаем столько, а молодые-то встали уже или нет? Что-то их не видно.

Ч ж э н. Процентов на восемьдесят еще не встали! Я пришел раньше всех — никакого шевеления.

Ю й. Никакого шевеления? Не может быть. Сестрица Го не соня.

Х о у. Глупая твоя голова. Забыла, что сегодня за день? Все слова, что накопились у них в душе за столько лет, ждут своей очереди, как тут не проговорить полночи?

Т о л с т ы й  Ч ж а о (шутит). Ага! А вы что, слышали, как они проговорили всласть полночи?

Х о у (дает Чжао пинка под зад). Толстый! Пошути еще мне!

Х у д о й  Ч ж а о. Всем вам надо обязательно знать об этом! Какое ваше дело, любят люди поспать или поговорить?

Ч ж э н (разряжая обстановку). Мне кажется, раз уж мы все пришли, то должны спокойно, терпеливо ждать, когда сможем их поздравить. Когда супружеская чета откроет дверь и увидит старых друзей, я ручаюсь — они будут рады.

Х у д о й  Ч ж а о. Вчера на свадьбе ваше выступление было выше всяких похвал! «Счастливое супружество до глубокой старости» — это прекрасно, здорово сказано!..

Т о л с т ы й  Ч ж а о. Не скрою от вас, при этих словах у меня на глаза навернулись слезы…

Х о у. Еще бы! Когда у тебя только наворачивались, у меня они давно уже текли. Я побоялась расплакаться. В такой радостный день это было бы не совсем удобно, верно?

Ю й. Ладно тебе! Я видела, как ты смеялась во весь рот, громче, чем кто-либо!

Х о у. Да! В радостный день и плачут, и смеются, так ведь? А ты вечно любишь уточнять…


Все смеются.


Б а б у ш к а  Ф а н. Тсс! Потише, не разбудите молодоженов…

Х о у (тихо). Послушайте, не исключено, что они давно уже встали, сидят в комнате и болтают. Я пойду посмотрю.


Направляется к оранжерее. Из глубины парка по тропинке, взявшись за руки, медленно идут  Д у  и  Г о. Бабушка Го держит в руке букетик из кленовых листьев.


Г о. Доброе утро, уважаемые сестрицы!

Д у. С добрым утром всех!

Т о л с т ы й  Ч ж а о. Прекрасно! Отлично! Осенний старец Ду и небесная фея спустились на землю.

Х у д о й  Ч ж а о. Что же это вы так, взяли и разыграли с нами сцену из оперы «Хитрость с пустым городом».

Ю й. И ты, сестрица, хороша, не успела найти себе спутника, как тут же от нас отмахнулась, нехорошо.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Батум
Батум

Пьесу о Сталине «Батум» — сочинение Булгакова, завершающее его борьбу между «разрешенной» и «неразрешенной» литературой под занавес собственной жизни,— даже в эпоху горбачевской «перестройки» не спешили печатать. Соображения были в высшей степени либеральные: публикация пьесы, канонизирующей вождя, может, дескать, затемнить и опорочить светлый облик писателя, занесенного в новейшие святцы…Официозная пьеса, подарок к 60-летию вождя, была построена на сложной и опасной смысловой игре и исполнена сюрпризов. Дерзкий план провалился, притом в форме, оскорбительной для писательского достоинства автора. «Батум» стал формой самоуничтожения писателя,— и душевного, и физического.

Михаил Александрович Булгаков , Михаил Афанасьевич Булгаков , Михаил Булгаков

Драматургия / Проза / Русская классическая проза / Драматургия
Человек из оркестра
Человек из оркестра

«Лениздат» представляет книгу «Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса». Это записки скрипача, принимавшего участие в первом легендарном исполнении Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича в блокадном Ленинграде. Время записей охватывает самые трагические месяцы жизни города: с июня 1941 года по январь 1943 года.В книге использованы уникальные материалы из городских архивов. Обширные комментарии А. Н. Крюкова, исследователя музыкального радиовещания в Ленинграде времен ВОВ и блокады, а также комментарии историка А. С. Романова, раскрывающие блокадные и военные реалии, позволяют глубже понять содержание дневника, узнать, что происходило во время блокады в городе и вокруг него. И дневник, и комментарии показывают, каким физическим и нравственным испытаниям подвергались жители блокадного города, открывают неизвестные ранее трагические страницы в жизни Большого симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета.На вклейке представлены фотографии и документы из личных и городских архивов. Читатели смогут увидеть также партитуру Седьмой симфонии, хранящуюся в нотной библиотеке Дома радио. Книга вышла в год семидесятилетия первого исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде.Открывает книгу вступительное слово Юрия Темирканова.

Галина Муратова , Лев Михайлович Маргулис

Биографии и Мемуары / Драматургия / Драматургия / Проза / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Документальное / Пьесы