И тогда Родриго отложил документы и решил работать по-своему. Он выбрал троих коллег, с которыми наиболее тесно работал в разных ролях, начальника и коллегу, который его больше всего раздражал. Каждому он задал один вопрос: «Какое мое действие, по-вашему, снижает эффективность работы?» А затем он задавал уточняющие вопросы, чтобы прояснить позицию собеседника. Самая длинная беседа занимала десять минут.
Родриго понимал, что в результате у него на руках окажется отнюдь не одна проблема, но он искал темы. И вот что он зафиксировал в своем блокноте:
Из пяти опрошенных трое указали на один и тот же недостаток. Хотя Родриго был лидером команды, но постоянно тушевался и отступал в разговоре. До этой обратной связи Родриго даже не замечал за собой такого недостатка. (Позже он вспомнил, что об этом говорилось и в аттестационных материалах. Но если бы он не искал целенаправленно, то никогда не нашел этого в море другой информации.) До сегодняшнего дня он считал, что у него обратная проблема: ему казалось, что они не позволяет членам команды участвовать в принятии решений, и он активно работал над тем, чтобы все участвовали в разговоре. Поговорив с коллегами, он обнаружил, что ему стоит более конкретно давать указания и сообщать о принятых решениях, чтобы потом команда могла обсуждать способы их реализации.
И тогда Родриго решил сосредоточиться на более активном участии в разговорах и повышении четкости указаний. Одна из коллег дала ему особо полезный совет: «Она предложила мне не бояться перегнуть палку. Если это произойдет, она обещала дать мне знать. Если я не буду беспокоиться о том, чтобы не зайти слишком далеко, то смогу быстрее разобраться с этой проблемой».
Последний способ выявить самую важную перемену – такой вопрос: «Что я мог бы изменить из того, что важно для
Шарон даже представить не могла полезного ответа на этот вопрос. Ей казалось, что, если что-то можно изменить, она уже это сделала. Восьмилетний Эйден тут же закричал:
– Больше конфет!
Между ним и двенадцатилетним Оуэном завязалась потасовка, потому что старший считал такой ответ глупым. Не лучшее начало разговора. А потом заговорил девятилетний Колин:
– Мы больше не ходим в боулинг.
Это показалось Шарон не более серьезным, чем предложение Эйдена, но она почувствовала, что для Колина это важно.
– Ты скучаешь по боулингу?
– Не особо…
– Тогда почему ты заговорил о боулинге? – удивленно спросила Шарон.
– Только там мы вчетвером делали что-то вместе, только мы одни. Но уже целый год там не были.
Колин был прав. Братья у него были более общительны и не так страдали из-за того, что не могли проводить время в кругу семьи. Но для Колина это очень много значило, а Шарон этого не заметила. Она тут же позвонила в боулинг и зарезервировала дорожку.
Один вопрос – одна проблема.
Попробуйте провести небольшие эксперименты
Иногда вы точно понимаете смысл обратной связи: «Теперь, когда я понимаю, что вы предлагаете, эта идея кажется мне фантастической. Ее нужно немедленно реализовать». Или: «Теперь, когда я точно понимаю, что вы предлагаете, должен решительно отказаться». Но порой мы пребываем где-то посередине и не знаем, хороша идея собеседника или нет. «Я рассмотрю ваше предложение сейчас и вернусь к нему позже, если вдруг превращусь в человека, который располагает свободным временем».
Как бы то ни было, мы стараемся анализировать полученную обратную связь, взвешивать за и против, рассматривать разные варианты – и, в конце концов, делать то, что имеет смысл. Но тут-то и возникает проблема: в любом соревновании между переменами и статус кво, преимущество за последним. Все создано равным, и меняться нам не хочется.