Но для окружающих гораздо важнее наше воздействие на их историю. Несмотря на лучшие намерения, я мог оказать негативное влияние. Вам могло показаться, что я вам указываю и пытаюсь управлять даже в мелочах. Вы делаете вывод, что я сознательно веду себя подобным образом, что я все понимаю, но мне нет дела до ваших чувств. А если у меня есть негативные намерения, если я пренебрегаю чувствами окружающих, значит, я плохой человек. Вы посылаете мне обратную связь, которая меня шокирует и изумляет. Я ее отвергаю, потому что она не соответствует тому, какой я на самом деле. Она ошибочна. А вы решаете, что я либо совершенно себя не понимаю, либо защитные механизмы заставляют меня отрицать истину, очевидную для всех.
Чтобы все «исправить», нужно при обсуждении обратной связи отделить намерения от влияния. Когда Аннабель получает обратную связь от подчиненных, которые считают ее тяжелым человеком, она ее отвергает, говоря: «У меня позитивные намерения, следовательно, они оказывают позитивное влияние». Но она не понимает своего истинного влияния на подчиненных. Вместо этого ей следует говорить о намерениях и влиянии по отдельности: «Я изо всех сил стараюсь быть более терпеливой (стрелка 2, Мои намерения). Однако, мое воздействие на коллег оказывается негативным (стрелка 4). Это не может не тревожить. Давайте разберемся, почему».
Те, кто дает обратную связь, тоже путают влияние и намерения. Их обратная связь полна предполагаемых намерений вместо того, чтобы говорить: «Вы пытаетесь присвоить чужие идеи» (описание намерений), им следовало сказать, какое влияние ваше поведение оказывает на них: «Когда вы сказали, что это была ваша идея, я был расстроен и смущен. Это же была моя идея». Но лишь немногие владеют подобным искусством.
Все эти усилители – склонность к исключению определенных эмоций из самоопределения, восприятие промахов, в связи с ситуацией, а не с характером, и сосредоточение на своих добрых намерениях, а не на влиянии на окружающих – складываются вместе. И мы получаем такую статистику: 37 % американцев считают себя жертвами буллинга на работе, но лишь 1 % признается в подобном отношении к коллегам. Да, конечно, у одного такого человека может быть много жертв, но вряд ли их, в среднем, тридцать семь[28].
Более вероятно, что определенный процент тех, кто чувствует, что подвергается буллингу, испытывает на себе негативное отношение людей, которые даже не осознают своего влияния. Они оценивают себя по своим намерениям «Я лишь старался сделать так, чтобы работа была выполнена правильно!», а реакцию окружающих приписывают их чрезмерной чувствительности (характер) или контексту: «Понимаете, это же очень напряженная ситуация. Любой мог бы отреагировать подобным образом». Призывать таких людей вести себя по-другому бесполезно, потому что они не осознают, что их поведение воспринимается как буллинг. А вот обсуждение влияния определенного поведения (и запрет, если это уместно) способствует просветлению и устранению слепых зон. Научите людей принимать и понимать обратную связь, даже если она кажется неприятной или несправедливой. Это поможет обеим сторонам более успешно решать проблемы и конфликты.
Возникает вопрос: почему нам об этом просто не говорят? Почему Саша узнала о том, что терпение Ольги иссякло, от общей подруги? Почему Аннабель понадобилось три года и две аттестации, чтобы узнать, что ее презрение к коллегам скрывать не удается?
Когда обратную связь посылаем мы сами, то часто воздерживаемся от критических замечаний, потому что не хотим никого обидеть или ввязаться в ссору. Мы считаем, что собеседник и так должен все знать, что ему скажет кто-то другой, и что если он захочет узнать, то сам спросит.
В результате такого умолчания собеседник успокаивается – он же не получает негативной информации. Если бы это было правдой, кто-нибудь мне об этом сказал. А раз никто не говорит, значит, это неправда. Вот еще одна причина того, что нам очень сложно увидеть себя в истинном свете.
Что помогает нам увидеть свои слепые зоны?
Давайте начнем с того, что нам