Спасти космонавта

– Наш полк в Туркмении стоял. Ольга пацана родила, да там какая-то инфекция была, что ли, в роддоме. Средняя Азия же, заразы полно. Словом, мальчонка и трёх дней не прожил, помер. А Игорёха погоревал, да на полигон уехал – службу никто же не отменит. И там уже, при взрыве боеприпасов… Он и ещё двое бойцов. Погибли.

Тагиров молчал. Его начала бить крупная, до стука зубов, дрожь.

– Ну, Ольга Андреевна, натурально, тронулась умом. Даже не плакала. Просто никого не узнавала, не разговаривала ни с кем. Молчала. Хотели её в психушку, того… Я не дал. К себе забрал. Ты не подумай, Тагиров, я ни-ни! И пальцем её не трогал. Отвёз к мамане моей, в Петровск-Забайкальский. Через полгода в отпуск приехал – уже ничего, улыбается даже. Расписались через год. Хорошо живём.

Николай Александрович помолчал, упрямо повторил:

– Хорошо! Детей вот только… Она в первое время и слушать не хотела, а теперь уж поздно.

Сундуков провёл ладонью по лицу – будто очнулся. Хмыкнул:

– Что-то я разоткровенничался с тобой, лейтенант. Не к добру, ха-ха. Давай, иди, у меня ещё дел куча.

Сундуков кивнул, отправился в штаб. Заскрипела пружина, хлопнула дверь. Почти сразу послышался приглушенный крик:

– Ты чё, солдат?! Почему ремень висит, а? Отобьёшь всё хозяйство, чего потом скажешь невесте, а? И воротничок застебни, от так от.

Тагиров снял шапку, пригладил волосы. Мороз покусывал горящие уши.

Прошептал: «Крыса. Я – крыса».

Глава девятая. Жертва

Товарищ Ши Пин, начальник отделения Второго управления Генерального штаба, возвращался из инспекционной поездки в учебный лагерь полка специального назначения «Волшебный меч Востока». Начальники остались довольны. Удивлённо цокали, наблюдая, как разведчики разбивают головой кирпичи и карабкаются без снаряжения на пятый этаж бетонного здания. Пожалуй, наибольшее впечатление оказала демонстрация способностей к выживанию: десяток раздетых догола бойцов засыпали снегом и оставили так лежать, хотя столбик термометра с утра показывал минус тридцать. Когда через два часа комиссия возвращалась с полигона, то с ужасом и восхищением обнаружила, что разведчики продолжают лежать под снегом. Чтобы продемонстрировать выдержку подопечных, Ши Пин задал одному из них вопрос. Тот разлепил смерзшиеся синие губы и без запинки начал докладывать организационно-штатную структуру советского мотострелкового полка.

Гражданский член комиссии, высокопоставленный чиновник из Центрального Комитета партии, восхищённо оценил готовность спецназовцев:

– С такими солдатами не страшно воевать в глубоких снегах русской Сибири! Северные ревизионисты когда-нибудь с ужасом познают мощь китайского меча.

Вспомнив этот эпизод, Ши Пин усмехнулся. Гораздо важнее любой показухи, что каждый из разведчиков может за трое суток пройти двести километров через безлюдные горы и пустыню, питаясь одними муравьями, взорвать вражеский мост и вернуться невредимыми. По крайней мере, на учениях.

А вот как они покажут себя при исполнении реальной боевой задачи? Седой нахмурился. Многое в его карьере сейчас зависело от того, как пройдёт операция в монгольском Чойренском аймаке. На местную агентуру особой надежды нет. Только бы профессиональный диверсант не подвёл. С таким трудом его внедрили, легализовали…

Да, очень многое зависит от него.

Пожалуй, всё.

* * *

Десяток монгольских «шишек» прибыл в гарнизон на трёх машинах. Все в традиционной униформе монгольского руководителя: хромовые сапоги, халат на вате, шляпа. Только Доржи был, естественно, в шинели. Первым делом делегацию приняли на ремонтной базе, повели на экскурсию. Марат приветливо поздоровался с Доржи, пожал руки остальным малознакомым и тем, кого вообще не знал. Раньше видел только Басана и начальника железнодорожной станции товарища Батмунха.

Басан представил Тагирову невысокого парня:

– Это мой племянник, Тэрбиш. Он из дальнего аймака, из западной части пустыни Гоби. Вот, приехал в сентябре, я его водителем к себе взял. Совсем неграмотный, у них там страшная глушь, ему всё очень интересно.

Тэрбиш снял засаленную шляпу, закивал бритой головой, приложил руку к сердцу. Взгляд у него был неприятный – уколет внимательно и ускользнёт, спрячется.

На площадке перед боксами бронетанкового батальона стояло несколько машин – устаревшая «шестьдесятдвойка», новенький Т-72, безбашенный эвакуационный тягач, боевая машина пехоты. Преисполненный важности капитан Быкадоров разъяснял монгольским гостям, что к чему и как называется, сыпал наизусть цифрами из тактико-технических характеристик.

Товарищ Басан поинтересовался:

– А вот у наших южных соседей техника хуже?

Дима чуть не задохнулся от возмущения: