Спасти космонавта

– Ну, товарищи, как в голову может прийти сравнивать нас с китайцами! У них ничего своего-то нет, сами придумать неспособны. Когда мы ещё дружили, советские специалисты построили им заводы, наладили выпуск наших танков Т-55. Вот они этой базой до сих пор и пользуются. Правда, смогли скопировать старушку, – Быкадоров постучал указкой по надгусеничной полке «шестьдесятдвойки». – Когда во время боёв на Даманском в шестьдесят девятом году одна машина провалилась под лёд и затонула в Амуре. Китайцы её вытащили, на детальки разобрали, сделали такую же. Только и способны, что воровать да копировать.

Туземцы довольно закивали головами, соглашаясь. Прошли в ремзону батальона РАВ, там экскурсию проводил Викулов. Нескладный Серёжа сбивчиво бормотал, стеснялся. Гостей гаубицы и миномёты не заинтересовали; а уж когда Викулов, оживившись, начал сыпать специальной терминологией, описывая какой-то электронный блок из машины управления командира артиллерийской батареи, монголы выпучили глаза и потихоньку начали пятиться от костлявого старшего лейтенанта, возбуждённо размахивающего руками.

Тагиров, сам не понимавший половины слов, почувствовал неловкость и быстренько увёл делегацию на площадку автомобильного батальона. Там уже аборигенам было всё понятно: они азартно лазали по кабинам «КамАЗов» и «Уралов»; восхищенно цокали, заглядывая внутрь оборудованных для автономной жизни в пустыне кунгов…

У солдатской казармы посетителей встретил Воробей. Провёл внутрь, продемонстрировал идеально, по ниточке, расставленные кровати с «отбитыми» до угловатой ровности бетонной плиты одеялами. Самих жителей помещения, естественно, спрятали с глаз долой, и только образцово-показательный двухметровый ефрейтор-славянин пучил глаза у тумбочки дневального.

Заглянули в столовую и в клуб. Расселись по машинам и поехали в гарнизон. Подуставшие гости сразу повеселели, предвкушая магазины.

Но Николай Александрович план экскурсии соблюдал свято: выстроил монголов перед облупленным бюстом Ленина и начал вещать о героической боевой истории войсковых частей Чойренского гарнизона. Тагиров тем временем забежал в офицерскую столовую, проверил готовность:

– Ну, девочки! Уберите селёдку, монголы её не едят, траванутся ещё, не дай бог. И к чаю – молоко. Да не сгущенное, концентрированное! Без сахара.

Пока гости пили водку за советско-монгольскую дружбу и закусывали, Марат попытался проскочить мимо Сундукова на улицу, но был пойман за рукав.

– Хорошо мероприятие проходит, от так от, – довольно заметил полковник. – Насыщенно. А ты чего, лейтенант, от меня бегаешь последние две недели? Натворил чего, признавайся?

И захохотал, дружелюбно пихнув Тагирова в грудь. Марат начал бормотать что-то про занятость и подготовку к двадцать третьему февраля, пряча глаза. И бочком-бочком отполз к выходу, воспользовавшись тем, что Дундук уже грохотал у стола:

– За дружбу надо по всёй! Не сачковать, товарищи монгольские друзья! Допиваем, допиваем! Во, молодцы. А теперь снова наливаем, и – за боевое единство!

Раскрасневшейся шумной толпой вывалились на улицу и пошли в Дом офицеров. Делегацию встречала Ольга – красивая, весёлая, гостеприимная. Подарила Марату счастливый, полный тайного намёка взгляд. Прошли в зал, уселись на первом ряду. Сундуков взгромоздился на трибуну, прочёл по бумажке доклад. Пригревшиеся гости клевали носами, дремали. Николай Александрович закончил словами:

– В этом году, от так от, мы отмечаем славную годовщину – пятидесятилетие победы над японскими милитаристами на реке Халхин-Гол. Сейчас, товарищи, просмотрим документальный фильм об этом примере советско-монгольской дружбы!

Кряхтя, спустился со сцены, сел рядом с Доржи. Погас свет, на экране замелькали поцарапанные кадры заезженной плёнки…

К Марату, сидящему с краю, в темноте подошла Ольга. Наклонилась, обдав ароматом духов, тихо сказала:

– Лейтенант, не могли бы пройти ко мне? Надо уточнить кое-что по программе…

Завела в кабинет, повернула ключ. Прижалась, зашептала:

– Я так соскучилась, Маратик… Два дня без тебя, это невыносимо…

Тагиров, с трудом оторвавшись от мягких губ, сказал:

– Не надо сейчас, может? Сундуков здесь, вдруг заявится?

– А, это не важно, не важно… Я сейчас умру от тоски по тебе, это же невозможно – так долго ждать. Иди ко мне. Хочу…

Потом она стояла у зеркала, застегивала многочисленные (как женщины в них не путаются?!) крючки и пуговички, поправляла причёску, а он курил, прислушиваясь к звукам за дверью. Хмуро заметил:

– У меня теперь нельзя. Соседи вчера вернулись из командировки.

Ольга оторвалась от зеркала, подошла. Марат, не вставая со стула, обнял, уткнулся лицом в живот, вдохнул запах разгоряченного тела – любимого, знакомого до самой маленькой родинки, только что бывшего с ним одним целым.

Она, перебирая тонкими пальцами его волосы, тихо сказала:

– Ну, ничего страшного. Придумаем что-нибудь. У нас вся жизнь впереди.

Марат подавил желание спросить: «И как ты её видишь, эту нашу общую жизнь?» Потом, потом как-нибудь. Не надо портить чудесную минуту дурацкими вопросами без однозначных ответов.