Спасти космонавта

Ольга подошла к двери, открыла. Замок громко щёлкнул – будто поставил грубую точку в конце изящной строки.

* * *

Выспавшиеся в тёмном кинозале монголы зевали, щурясь на предвечернее солнце. Курили, топчась на крыльце Дома офицеров. Товарищ Басан благодарил довольного Сундукова:

– Всё очень хорошо прошло, товарищ полковник! Я обязательно доложу в Улан-Батор об этом чудесном мероприятии!

– А то! – согласился Николай Александрович. – Фирма веников не вяжет, от так от. Всё вам показали, рассказали, ничё не скрыли. Так сказать, гласность, в свете последних решений.

– Да, мы очень благодарны! Увидели, как у вас солдаты живут, как вы культурно время проводите. У нас ещё одна просьба: а нельзя ли посмотреть, так скажем, офицерский быт? Ну, интересно – какая мебель у вас, обстановка. Очень любопытно как пример социалистической жизни.

Полковник поморщился. Тащить эту толпу к кому-то на квартиру? К себе точно нельзя – Ольга скандал устроит, да и самому стрёмно как-то. К холостякам отвести? К Тагирову, например? Точно не вариант: эти молодые – бестолковые в качестве примера социалистической жизни продемонстрируют бардак, поломанные шкафы и батареи пустых бутылок. А то и монголку-проститутку вытащат из кладовки. Дундука аж передёрнуло от таких перспектив.

Но Басан сам выручил озадаченного Сундукова:

– Вот, например, офицерская гостиница. Я слышал – у вас там генеральский номер есть, устроенный с большим вкусом. Можно нам туда?

– Фуух, – не смог скрыть облегчения Николай Александрович, – конечно, можно. Сейчас порешаем.

Легендарный генеральский номер в Чойренской офицерской гостинице был сооружен когда-то при нервном ожидании комиссии во главе с тогдашним министром обороны маршалом Устиновым. Однако что-то не сложилось, великий военачальник до Чойра не добрался, и теперь номер простаивал месяцами, лишь изредка посещаемый улан-баторским начальством.

Люкс имел отдельный вход. Внизу – стол дежурной, где обычно коротала время Галина, уставившись в телевизор. Широкая лестница с резными перилами; красная ковровая дорожка прижата к ступеням блестящими стержнями «под золото». На втором этаже – две обычных комнаты для сопровождающих и, собственно, сам генеральский номер.

Монголы разбрелись по огромным хоромам, восхищённо цокая языками на туркменские ковры, щупая полированный дуб панелей и пялясь в безупречные огромные зеркала. Особый восторг вызвала ванная комнату размером с добрую юрту.

Доржи и Марат курили в коридоре у кованой плевательницы, под чудовищных размеров картиной «Малая Земля, 1943 год. Начальник политотдела 18-й армии дорогой Леонид Ильич Брежнев вдохновляет коммунистов на подвиги». Подтянутый красавец-полковник что-то вещал, стоя на башне бронекатера. Перепоясанные пулемётными лентами героические морские пехотинцы вежливо внимали мужественному руководителю. На заднем плане, за багровыми грозовыми тучами и разрывами зенитных снарядов, угадывался многострадальный крымский берег, жаждущий освобождения.

Монгольский капитан поинтересовался:

– Я вот не совсем понимаю, Марат, круг твоих обязанностей. И военному прокурору помогаешь, и концерты ведёшь, и диверсантов ловишь. Ты кто вообще по должности?

– Эх, – горько вздохнул Тагиров, – я сам не всегда понимаю. Одно знаю точно: я – дэзэ.

– Кто?! – поразился Доржи.

– Дэзэ. «Дежурная задница». Самый молодой офицер батальона, мальчик на побегушках, прислуга за всё и всех.

– Где-то я что-то такое… Дэзэ, жэдэ. – задумчиво проговорил капитан. – А ты один в гарнизоне этот самый «дэзэ»?

– Не знаю, – пожал плечами Марат, – до меня у нас в батальоне Воробей был, а как в других частях дела обстоят… Наверняка такие же счастливчики есть, но как называются – не в курсе.

– Ладно, – посерьёзнел Доржи. – Надо это переварить. Давай ребят выгонять будем. Загостились мы у вас, зайдём в магазины, и домой пора.

Вдвоём пошли в люкс. Доржи что-то прокричал, монголы потянулись на выход. Марат заглянул в спальню, центр которой занимала гигантская двуспальная кровать под ослепительно-белым покрывалом. Сказал Басану:

– Доржи просил передать, чтобы заканчивали, вам ехать пора. Ой, чего это он делает?

Из-за кровати показалась круглая бритая голова Тэрбиша. Водитель утёр испачканное пылью лицо, поднялся с четверенек, чихнул.

– Да это мы, – Басан покрутил пальцами, подбирая слова, – смотрим, как паркет уложен. Хотим у себя в райкоме партии такие полы сделать, а хорошо не знаем как.

– Понятно. Ну что, пошли?

– Да-да, – закивал головой монгол, – пошли. Мы уже закончили.

Марат попрощался с гостями, оживлённо галдящими у входа в магазин. Побежал домой, готовиться к наряду. Вечером он заступал помощником дежурного по гарнизонной комендатуре.

* * *

Аппетит у подросших крысят был зверский. Кроме того, они постоянно убегали из уютного гнезда, и Бурька носилась за ними по всему подвалу, следя, чтобы дети не попали на зуб злобному пасюку-соседу или в лужу кипятка под дырявой трубой центрального отопления.

Её шерстка уже не была блестящей, как прежде; бока ввалились, обтянув проволочки рёбер. Истерзанные сосцы болтались чуть не до земли.