Спин

– По-моему, я чуть яснее смотрю на вещи.

Уточнений я не дождался, поэтому в итоге сунул коробку в чемодан. Сохранил ее в качестве сувенира. Едва не написал на ней «Памятные вещи», но сдержался.

* * *

Терраформирование мертвой планеты – процесс неспешный, но только не по сравнению с технологией репликаторов: те работали еще медленнее. Лишь через два года мы получили некое подобие вразумительного отклика от наших наноботов, рассыпанных среди планетезималей на задворках Солнечной системы.

Репликаторы, однако, времени даром не теряли. Едва тронутые гравитацией Солнца, они спокойно занимались своим делом: воспроизводились дюйм за дюймом, столетие за столетием, строго по инструкции, прописанной в их сверхпроводящем эквиваленте ДНК. По прошествии некоторого времени, поглотив достаточное количество льда и углеродистых микроэлементов, они непременно позвонят домой; но первые спутники наблюдения, отправленные на орбиту – за пределы мембраны Спина, – вернулись на Землю, не записав никакого сигнала.

За эти два года я нашел себе напарника (Герберта Хаккима, учтивого врача-бенгальца, окончившего интернатуру в тот год, когда Вон поехал смотреть Большой каньон); мы обосновались в Сан-Диего, где переняли практику у терапевта, решившего уйти на покой. С пациентами Хакким был честен и дружелюбен, но предпочитал держаться особняком. Мы редко общались вне приемных часов. По-моему, личный вопрос он задал мне только однажды – да и то лишь поинтересовался, почему я ношу с собой два мобильных телефона.

(Один я носил как обычно; второй – потому что дал его номер Диане. Второй телефон никогда не звонил, да и я не пробовал с ней связаться. Но если заблокировать этот номер, Диана не сможет дозвониться до меня, а меня это… скажем так, не устраивало.)

Работа мне нравилась, пациентура в общем и целом – тоже, хоть я и не ожидал, что придется иметь дело с таким количеством огнестрельных ранений. С другой стороны, Спин набирал обороты; кривая бытовых убийств и самоубийств устремилась к вертикали. В те годы казалось, что все, кому не исполнилось тридцати лет, облачены в ту или иную форму: вооруженных сил, Нацгвардии, Нацбезопасности, частных охранных агентств; немногочисленные дети – запуганные мальчики и девочки, которые появились на свет вопреки демографическому кризису, – носили форму скаутов и гайдов. В те годы Голливуд начал штамповать ультракровавые фильмы – наряду с ультраханжескими; и в тех и в других, однако, Спин упоминался лишь вскользь. Федеральная комиссия по связи и культурный совет Ломакса исключили ее (вместе с сексом и описывающими его словами) из «развлекательного дискурса».

В те же годы администрация приняла уйму новых законов, направленных на выхолащивание марсианских архивов. По мнению президента и его союзников-конгрессменов, в материалах Вона содержались потенциально опасные данные, которые необходимо было отредактировать и засекретить. Открыть их для публичного доступа – все равно что «выложить в интернет чертежи портативной ядерной бомбы». Помимо прочего, вето наложили и на антропологические материалы: в опубликованной версии Четвертые обозначались как «почтенные старцы». И никаких упоминаний о продлении жизни посредством медицинского вмешательства.

Но кому хотелось продлевать жизнь? Кому это было надо? Ведь конец света приближался с каждым днем.

Свидетельством тому (если кто-то нуждался в свидетельстве) стали проблески.

* * *

Проблески начались через полгода после того, как на Землю стали поступать первые положительные результаты репликационного проекта.

Почти все новости о репликаторах я узнавал от Джейса – за пару дней до того, как они попадали в СМИ. По сути дела, ничего особенного. Разведывательный спутник НАСА/«Перигелия» запеленговал слабый сигнал, исходивший от знакомого астрономам небесного тела в облаке Оорта, расположенного далеко за орбитой Плутона: периодический высокочастотный писк без какой-либо кодировки, сообщающий, что репликаторы в скором времени завершат работу по созданию своей колонии – можно сказать, достигнут зрелости. Звучит тривиально, пока не задумаешься о значении этих слов: дремлющие клетки новейшего биологического конструкта, созданного рукой человека, сумели обосноваться на пыльной льдине в глубоком космосе, после чего инициировали мучительно медленный процесс метаболизма, поглощая скудное тепло далекого Солнца, используя его для вычленения единичных молекул воды и углерода и получая тем самым сырье для удвоения своей популяции.