Спин

Я помчался по сходне, и рифленый алюминий запел под ногами. Схватив чемоданы, я бросил последний взгляд на берег и увидел на дальнем конце причала отряд «новых реформази». Человек десять-двенадцать. Все бежали к «Кейптаун Мару».

– Отчаливаем! – кричал Джала, словно был за главного. – Отчаливаем, немедля!

Подмостки отправились в обратный путь. Я зашвырнул чемоданы на борт и вскарабкался следом.

Я успел аккурат к тому моменту, когда корабль пришел в движение.

Тут взорвалась еще одна цистерна с топливом, и всех нас швырнуло на палубу.

Кругом объята снами

Даже в более спокойные времена путешествовать автомобилем было затруднительно из-за ночных баталий между разбойниками и Калифорнийским дорожным патрулем, но с наступлением проблесков стало еще хуже. В такие периоды власти призывали воздержаться от любых необязательных поездок, но это не останавливало людей, возжелавших увидеться с родными или друзьями – или просто сесть в машину и катить куда глаза глядят, пока не кончится бензин. Или жизнь. Я по-быстрому собрал пару чемоданов. Взял все, что хотел сохранить, включая архивные записи, которые передал мне Джейс.

Тем вечером шоссе Альварадо встало из-за скопления машин; на Восьмой межштатной автомагистрали дела обстояли не намного лучше, и у меня была масса времени, чтобы обмозговать всю абсурдность моих ближайших планов.

Я бросился спасать чужую жену. Женщину, былые чувства к которой не принесли мне ничего хорошего. Закрывая глаза, пытаясь представить Диану Лоутон, я не видел связного образа, лишь размытое мелькание жестов и мгновений. Диана отбрасывает рукой волосы, прижимается к шерсти своего пса, Блаженного Августина. Диана тайком проникает в садовый сарай, где на полу лежит разобранная газонокосилка, и приносит брату портативное устройство для выхода в интернет. Диана на лужайке, в тени ивы, читает викторианские стихи, читает и улыбается, а чему улыбается – неясно; наверное, я не понял какой-то шутки, заключенной в строках «Где вечно зреет лето» или «А младенец знать не знал…».

Диану, которая – то неуловимым взглядом, то едва заметным жестом – всегда намекала, что любит меня (по крайней мере, я приходил к такому умозрительному выводу), но находилась в плену непонятных мне сил – своего отца, Джейсона, Спина… Да, думал я, нас связал именно Спин, связал и разделил, заточил в соседних комнатах, вот только в комнатах этих нет дверей.

Когда я проехал Эль-Сентро, по радио объявили о полицейской «спецоперации» к западу от Юмы: по меньшей мере три приграничные мили шоссе оказались закрыты для гражданских транспортных средств. Задержка обещала быть долгой; решив не терять времени, я свернул на местную объездную дорогу (на карте она выглядела вполне прилично) и погнал по пустыне на север, рассчитывая вырулить на Десятую автомагистраль возле границы штата неподалеку от Блайта.

Шоссе оказалось не такое забитое, но движение все равно было напряженным. Из-за проблесков весь мир словно перевернулся, и внизу стало ярче, чем наверху. То и дело небо от северного до южного горизонта рассекали особенно толстые световые артерии, словно трещины в мембране Спина, и сквозь эти трещины проглядывали фрагменты торопливой Вселенной.

Я думал о телефоне, лежащем у меня в кармане, телефоне Дианы с номером, по которому позвонил мне Саймон. Перезвонить я не мог: у меня не было номера Дианы, а номер ранчо (если они еще жили на том ранчо) в справочниках не значился. Я хотел лишь, чтобы телефон зазвонил снова. Хотел и страшился этого.

Возле Пало-Верде, ближе к выезду на внутриштатное шоссе, движение снова застопорилось. Было уже за полночь, и я ехал, пожалуй, не быстрее тридцати миль в час. Подумал, что неплохо бы поспать. Мне нужен был сон. В общем, решил остановиться: потеряю ночь, зато на дороги более-менее расчистятся. Но оставаться в машине не хотелось. Все автомобили на обочинах, брошенные и разграбленные, стояли с изумленно раззявленными багажниками.

К югу от городка под названием Рипли я увидел выцветшую и побитую песком рекламу мотеля, едва заметную в свете фар, и кое-как заасфальтированный двухполосный съезд с шоссе. Я рискнул свернуть и пятью минутами позже оказался у ограды с воротами, за которой стоял мотель (не исключено, что давно уже закрытый): двухэтажная лента номеров в форме подковы, а посередине бассейн; в свете мерцающих небес мне показалось, что в бассейне нет воды. Я опустил стекло и нажал на кнопку интеркома.

Ворота открывались с контрольной панели (та, по всей видимости, находилась в безопасном отдалении); рядом с воротами высился шест с видеокамерой размером с ладонь. Камера покрутилась, исследовала меня, после чего динамик, установленный на уровне автомобильного окошка, затрещал и ожил. Заиграла музыка. Не в стиле «ваш звонок очень важен для нас»: где-то в мотеле (то ли в подвале, то ли в фойе) кто-то слушал нормальную человеческую музыку. Я разобрал несколько тактов, после чего услышал голос: отрывистый, холодный, недружелюбный:

– Сегодня гостей не принимаем.