Спин

Но этого не случилось. В обоих направлениях потихоньку двигались машины. Человек десять гражданских – самопровозглашенных волонтеров, – вооружившись мощными фонариками и прожекторами из наборов для оказания первой помощи, принялись регулировать движение; даже самые норовистые водители – те, кто хотел или был вынужден затемно проделать долгий путь и добраться до Нью-Мексико, Техаса или даже Луизианы (при условии, что не расплавятся двигатели), – похоже, поняли, что без регулировки не обойтись, что любая попытка пролезть без очереди обречена на неудачу, что двигаться вперед можно лишь по правилам, набравшись терпения. Не знаю, как долго продержались эти настроения, понятия не имею, что за сочетание обстоятельств и доброй воли послужило им причиной. Возможно, обычная человеческая доброта. Или погода: словно противясь судьбе, несшейся на нас с востока, ночь оказалась на диво приятная.Прохладный воздух, по ясному небу рассыпаны звезды; ветерок усиливается, унося за собою вонь выхлопных газов, задувает в окна машины и касается лица ласково, словно мать.

* * *

Я подумал поехать помочь в одной из местных больниц – например, в блайтской «Пало-Верде», где я однажды участвовал в консилиуме, или «Ла пас риджинал» в Паркере. Но какой смысл? Лекарства от будущего не существует.

Лишь паллиативные средства: морфий, героин, путь Молли. При условии, что фармацевтические кладовки еще не разграбили.

К тому же Фултон сказал дочери истинную правду: у меня горел вызов на дом.

Целый квест, к тому же донкихотский. Чем бы ни болела Диана, помочь ей я уже не в силах. Так зачем ехать дальше? Затем, что негоже встречать конец света в праздности. Занятые руки не дрожат, занятый ум не паникует. Но и это не объясняло неодолимую внутреннюю потребность увидеть Диану, как можно скорее ее увидеть; потребность, которая нахлынула на меня уже в пути, во время проблесков, и с тех пор только усиливалась.

За окраиной Блайта, за тревожными вереницами темных магазинов и осажденными бензоколонками, где назревали кулачные бои, дорога сделалась шире, а небеса – темнее, и в небесах сверкали звезды. Я задумался обо всем этом, и тут запиликал телефон.

Я пошарил в кармане, чуть не вылетел с дороги, притормозил, и меня с воем обогнал чей-то внедорожник.

– Тайлер, – выдохнул Саймон.

– Не вешай трубку, – перебил я его. – Дай мне твой номер, пока нас не отключили. Чтобы я мог с тобой связаться.

– Мне нельзя. Я…

– Ты звонишь с личного телефона или с домашнего?

– Скорее с личного, это сотовый, но мы тут все им пользуемся. Сейчас он у меня, но иногда его забирает Аарон, так что…

– Я не стану звонить без крайней необходимости.

– Что ж, какая теперь разница?.. – Он продиктовал мне номер. – Но ты видел небо, Тайлер? Раз не спишь, наверное, видел. Это последняя ночь на Земле?

Саймон ждет конца света вот уже тридцать лет, подумал я. Ему ли не знать? Меня-то зачем спрашивать?

– Что с Дианой?

– Хочу извиниться за тот звонок, потому что… – прошелестел Саймон. – Ты же сам видишь, что творится.

– Как она?

– Об этом я и говорю. Какая теперь разница?

– Она умерла?

Долгая пауза. Когда он снова заговорил, у него был обиженный голос:

– Нет. Нет, не умерла. Дело не в этом.

– В воздухе зависла? Ждет Вознесения?

– Необязательно оскорблять мою веру, – огрызнулся Саймон (не «нашу веру», а «мою веру»).

– Если так, предположу, что ей по-прежнему нужна медицинская помощь. Саймон, она все еще больна?

– Да, но…

– Какие у нее симптомы?

– Тайлер, через час придет рассвет. Ты же понимаешь, что это значит? Ты же понимаешь!

– А я вовсе не уверен, что понимаю. И я уже в пути. Буду на ранчо еще до рассвета.

– Ой, нет, так не надо. Нет, я…

– Почему «нет»? Почему «не надо», если наступает конец света?

– Ты не понимаешь. Сейчас не просто умирает старый мир, сейчас рождается новый.

– Насколько сильно она больна? Можно с ней поговорить?

– Она не говорит, только шепчет. – Голос Саймона задрожал.

Этот человек стоял на краю пропасти. Все мы стояли на краю пропасти.

– Ей трудно дышать. Она совсем ослабла. Исхудала.

– И давно она болеет?

– Не знаю. То есть все начиналось постепенно…

– Когда ты понял, что она больна?

– Несколько недель назад. Или… если так подумать… наверное, даже месяцев.

– Ее показывали врачу?

Пауза.

– Саймон?

– Нет.

– Почему «нет»?

– Мы решили, что в этом нет необходимости.

– Что-что вы решили? Что необходимости нет?

– Пастор Дэн не разрешил.

– Хочется верить, что он изменил свое мнение, – сказал я. А про себя подумал: что ж ты, Саймон, на хер его не послал?

– Нет…

– А если не передумал, мне понадобится твоя помощь, чтобы попасть к Диане.

– Не приезжай, Тайлер. Ты только навредишь.

Я уже шарил глазами по обочине в поисках поворота: его я помнил смутно, но он был обозначен на карте. Съезд с шоссе на безымянную дорогу, идущую по в прошлом заболоченной, а ныне пересохшей местности.

– Она просила, чтобы я приехал?

Тишина.

– Саймон? Она просила, чтобы я приехал?

– Да.

– Скажи ей, что я скоро буду. Я уже мчусь.

– Тайлер, нет… На ранчо сейчас неспокойно. Нельзя просто взять и приехать.

Неспокойно?

– Так вроде новый мир рождается.