Спиноза Б. Избранные произведения

и тела. Ибо, поскольку мы состоим из чего-либо иного, отличного от

души и тела, это иное известно нам менее тела (по акс. 3). Поэтому

выражение «я есмь» может быть первой известной истиной, лишь

поскольку мы мыслим, что и требовалось доказать.

К

оролларий 8. Отсюда ясно, что дух, или мыслящая вещь, более

известен, чем тело.

Д

ля дальнейшего разъяснения надо прочитать «Начала философии»

Декарта, ч. I, § 11 и 12.

С

холия 9. Всякий воспринимает с наибольшей достоверностью то, что

он утверждает, отрицает, в чем сомневается, понимает, воображает и

т.д., или, что он существует как сомневающийся, понимающий, утверждающий и пр. или одним словом как мыслящий — в этом он

уж не может сомневаться. Вот почему суждение «я мыслю» или «я

есмь мыслящий» представляет единственное и вернейшее основание

философии (по т. 1). И в науках для достижения полной

достоверности вещей ничего другого не ищут и не требуют, кроме

того, чтобы все выводилось из надежнейших принципов и

познавалось так же ясно и отчетливо,

1

96

как принципы, из которых оно выведено. Отсюда ясно вытекает, что

все, что для нас так же очевидно и что мы воспринимаем так же ясно

и отчетливо, как этот уже найденный принцип, а также все, что

согласуется с этим принципом и так зависит от него, что если бы мы

захотели в этом сомневаться, то следовало бы подвергнуть сомнению

и самый принцип, все это должно считаться наиболее истинным.

Однако, чтобы при этом перечислении подвигаться со всякой

осмотрительностью, я хочу сначала принять за равно достоверное и

воспринятое нами так же ясно и отчетливо лишь то, что каждый

замечает в себе, поскольку он человек мыслящий; как, например, что

он хочет того или иного, что он имеет известные идеи такого рода, что одна идея содержит в себе больше реальности и совершенства, чем другая; что, таким образом, идея, которая объективно содержит

бытие и совершенство субстанции, гораздо совершеннее той, которая

содержит лишь объективное совершенство какой-либо акциденции, и

что, наконец, из всех идей наиболее совершенной является та, которая имеет своим объектом всесовершеннейшее существо. Это, говорю я, мы воспринимаем не только как равно достоверное и равно

ясное, но, может быть, еще отчетливее; ибо мы утверждаем тогда не

только то, что мы думаем, но и то, как мы думаем. Далее, мы

говорим также, что с этим принципом согласуется и то, что не может

вызывать сомнения, не подвергая в то же время сомнению этого

нашего непоколебимого основания. Так, например, если бы кто

подверг сомнению ту истину, что из ничего никогда ничего не может

выйти, он мог бы в то же время сомневаться, существуем ли мы, пока

мыслим. Ибо если я могу утверждать нечто о ничто, именно, что оно

может быть причиной чего-либо, то я с таким же правом могу

составить себе о ничто определенное представление и сказать, что я

ничто, пока я мыслю. Но, так как это для меня невозможно, то я и не

могу думать, что из ничего происходит нечто. Приняв во внимание

все это, я решился поместить здесь в надлежащем порядке

принципы, которые необходимы, чтобы идти дальше и прибавить их

к числу аксиом, тем более что и Декартом они выставлены в конце

его «Ответа на вторые возражения» как аксиомы, и я не могу быть

точнее его самого. Однако, чтобы не отклоняться от начатого

порядка, я хочу попытаться сделать их возможно более ясными и

показать,

1

97

как они зависят друг от друга и все зависят от принципа «я есмь

мыслящий» или согласуются с ним в достоверности и обосновании.

А

КСИОМЫ, ПРИНЯТЫЕ ДЕКАРТОМ

4

. Есть разные степени реальности или бытия (entitas), ибо субстанция

имеет более реальности, чем акциденция или модус; точно так же

бесконечная субстанция более чем конечная. Поэтому и в идее

субстанции больше объективной субстанции, чем в идее акциденции, а в идее бесконечной субстанции более, чем в идее конечной

субстанции.

Э

та аксиома очевидна из простого рассмотрения наших идей, в

существовании которых мы уверены, так как они лишь состояния

мышления; ибо мы знаем, сколько реальности или совершенства

идея субстанции утверждает о субстанции и сколько, напротив, идея состояния утверждает о состоянии. Если это так, то мы

необходимо познаем, что идея субстанции содержит больше

объективной реальности, чем идея какой-либо акциденции и т. д. (ср.

сх. к т. 4).

5