Спиноза и проблема выражения

Однако в такой пессимистической оценке существования появляется и первая надежда: радикальное различие между действием и страстью не должно подвигнуть нас на отрицание предыдущего различия между двумя видами страстей. Несомненно, любая страсть сама удерживает нас отделенными от нашей способности действовать; но более или менее. Постольку, поскольку на нас воздействуют [sommes affectés] страсти, формально мы не обладаем нашей способностью действовать. Но радостные страсти приближают нас к этой способности, то есть увеличивают ее или помогают ей; грустные же страсти удаляют нас от нее, то есть уменьшают ее или мешают ей. Значит, первый вопрос Этики таков: Что делать, чтобы пребывать под воздействием [être affectés] максимума радостных страстей? Природа в этом отношении нам не благоприятствует. Но мы должны полагаться на усилие разума, эмпирическое и крайне медленное усилие, которое находит в городе условия, делающие такое усилие возможным: разум – согласно принципу своего генезиса или в своем первом аспекте – это усилие, направленное на организацию встреч так, чтобы на нас воздействовал [soyons affectés] максимумом радостных страстей. Действительно, радостные страсти увеличивают нашу способность действовать; разум – это способность понимать, способность действовать, свойственная душе; следовательно, радостные страсти согласуются с разумом, ведут нас к пониманию или побуждают нас стать разумными.^[492]

Но того, чтобы наша способность действовать увеличивалась, не достаточно. Она могла бы увеличиваться бесконечно, радостные страсти могли бы соединяться с радостными страстями бесконечно, при этом мы все еще не будем формально обладать нашей способностью действовать. Требование страстей не создает действие. Не достаточно, следовательно, чтобы радостные страсти накапливались; надо чтобы, посредством такого накапливания, мы нашли средство отвоевать нашу способность действовать, дабы испытать, наконец, активные аффективные состояния, чьей причиной мы являемся. Значит, второй вопрос Этика будет таков: Что делать, чтобы производить в себе активные аффективные состояния?

1) Активные аффективные состояния, если они существуют, необходимо являются аффективными состояниями радости: не бывает активной грусти, ибо любая грусть уменьшает нашу способность действовать; только радость может быть активной.^[493] Действительно, если наша способность действовать увеличивается до такой степени, что мы доходим до формального обладания ею, то из этого следуют аффективные состояния, необходимо являющиеся активными радостями.^[494] 2) активная радость – «иное» чувство, нежели пассивная радость.^[495] Однако, Спиноза уверяет, что, различие между такими двумя чувствами – это только различие в мысли.^[496] Данные два чувства различаются только своей причиной; пассивная радость производится согласующимся с нами объектом, чья способность увеличивает нашу способность действовать, но относительно которого мы еще не имеем адекватной идеи. Активная радость производится нами самими, она вытекает из самой нашей способности действовать, она следует из адекватной идеи в нас. 3) В той мере, в какой пассивные радости увеличивают нашу способность действовать, они согласуются с разумом. Но, поскольку разум является способностью души действовать, предполагаемые активные радости порождаются разумом. Когда Спиноза уверяет, что то, что согласуется с разумом, может также и порождаться им, он хочет сказать что любая пассивная радость может дать место активной радости, отличающейся от первой только причиной.^[497]