Спиноза и проблема выражения

Спиноза признает, что не может непосредственно показать «истины природы» в их должном порядке.^[241] То есть: он не может непосредственно сцепить идеи так, как они должны быть сцеплены, дабы Реальное воспроизводилось только лишь способностью мыслить. Мы будем усматривать здесь не недостаточность метода, но притязание спинозистского метода, его манеру тянуть время. Но зато Спиноза признает также, что он может очень быстро достичь абсолютного принципа, из которого в надлежащем порядке вытекают все идеи: метод будет совершенным лишь тогда, когда мы обретем идею совершенного Существа; «поэтому вначале надо будет наиболее заботиться о том, чтобы как можно скорее прийти к познанию такого существа». Надо чтобы мы «начинали как можно ранее, от первых элементов, т. е. от источника и начала природы»; «что же касается порядка и того, как упорядочить и объединить все наши восприятия, то требуется, чтобы мы, как можно ранее и как только того потребует разум, исследовали, имеется ли некоторое сущее (Ens) и каково оно, – которое было бы причиной всех вещей, а его объективная сущность всех наших идей».^[242] Случается, что интерпретаторы искажают эти тексты. Случается также, что их объясняют так, как если бы они относились к некоему несовершенному моменту в мысли Спинозы. Но это не так: то, что мы не можем начать с идеи Бога, что мы не можем с самого начала установиться в Боге, является константой спинозизма. Различия между Этикой и Трактатом об усовершенствовании разума реальны, но они не касаются этого пункта (они касаются только средств, используемых для как можно более быстрого достижения идеи Бога).

Какова же теория Трактата об усовершенствовании разума? Если мы рассматриваем регресс к бесконечности, то есть к бесконечному сцеплению вещей, которые не существуют благодаря собственной природе или чьи идеи не сформированы ими самими, то мы признаем, что в понятии [concept] такого регресса нет ничего абсурдного. Но в тоже время, – и в этом состоит подлинный смысл классического апостериорного доказательства – было бы абсурдом не признавать следующее: то, что вещи, не существующие благодаря своей природе, побуждаются к существованию (и производству их следствия-эффекта) вещью, которая – сама – существует необходимо и сама по себе производит свои эффекты. Это всегда – Бог, вынуждающий какую-либо причину производить свое следствие-эффект; итак, Бог, собственно говоря, никогда не является «дальней» или «удаленной» причиной.^[243] Мы не исходим, таким образом, из идеи Бога, но мы достигаем ее крайне быстро, в самом начале регресса; иначе мы не могли бы даже понять возможность серии, ее действенность и актуальность. Тогда не слишком важно, что мы проходили через фикцию. И даже может быть выгодно обратиться к фикции, дабы как можно быстрее достичь идеи Бога, не попадая в ловушки бесконечного регресса. Например, постигая шар, мы формируем идею, коей не соответствует никакой предмет в природе. Мы развертываем ее через движение полукруга: такая причина, конечно же, фиктивна, ибо ничего в природе не производится таким образом; она, тем не менее, «истинное восприятие», но лишь в той мере, в какой присоединяется к идее Бога как принципу, идеально задающему полукруг в его движении, то есть, задающему эту причину, производящую идею шара.

Итак, все изменяется, как только мы достигаем таким образом идеи Бога. Ибо эту идею мы формируем с помощью ее самой и абсолютно. «Если существует некий бог или нечто всеведущее, то он не мог бы создать решительно никаких фикций».^[244] Начиная с идеи Бога, мы выводим все идеи – одни из других – в «должном порядке». Порядок теперь является не только порядком прогрессивного синтеза; но – взятые в таком порядке – идеи более не могут состоять из отвлеченных понятий и исключают любую фикцию. Это – с необходимостью идеи «реальных или истинных вещей», идеи, которым соответствует нечто в природе.^[245] Начиная с идеи Бога, производство идей является в самом себе воспроизводством вещей природы; сцеплению идей не нужно копировать сцепление вещей, поскольку оно автоматически воспроизводит такое сцепление в той мере, в какой идеи производятся – сами и на свой манер, – начиная с идеи Бога.^[246]