Спиноза и проблема выражения

Таково происхождение пары понятий [notions], которая будет обретать все большую и большую значимость благодаря философии Средних веков и Возрождения: complicare-explicare.^[314] Все вещи присутствуют в Боге, который спутывает их, Бог присутствует во всех вещах, которые развертывают и подразумевают его. В серии последовательные и подчиненные эманации заменяются на соприсутствие двух соотносительных движений. Ибо вещи остаются в Боге, поскольку они развертывают или подразумевают его, не меньше, чем Бог остается в себе, дабы спутать вещи. Присутствие вещей в Боге конституирует присущность, как и присутствие Бога в вещах конституирует импликацию. Иерархия ипостасей заменяется равенством бытия; ибо это – одно и то же бытие, в котором присутствуют вещи и которое, само, присутствует в вещах. Имманентность определяется совокупностью спутывания и развертывания, присущности и импликации. Вещи остаются присущими Богу, который спутывает их, как и Бог остается подразумеваемым благодаря вещам, кои развертывают его. Именно спутывающий Бог развертывается через все вещи: «В едином Боге свернуто все, поскольку все в нем; и он развертывает все, поскольку он во всем».^[315] Участие обнаруживает свой принцип уже не в эманации, чей исток лежит в более или менее близком Едином, но в непосредственном и адекватном выражении абсолютного Бытия, кое постигает все сущие и развертывается благодаря сущности каждого [сущего]. Выражение постигает все эти аспекты: перепутывание, развертывание, присущность, импликацию. Такие аспекты выражения являются также категориями имманентности; имманентность раскрывается как выразительная, как имманентное выражение в системе логических отношений, где [указанные] два понятия [notions] соотносительны.

С этой точки зрения идея выражения отвечает за подлинную активность причастного и возможности участия. Именно в идее выражения утверждается новый принцип имманентности. Выражение появляется как единство множественного, как перепутывание множественного и развертывание Единого. Бог сам выражается в мире; мир является выражением, развертыванием Бога-бытия или Единого, которое есть. Мир возвышается до Бога так, что утрачивает свои пределы или свою конечность и непосредственно участвует в божественной бесконечности. Метафора круга, чей центр везде, а окружность нигде, начинает соответствовать самому миру. Отношение выражения обосновывает между Богом и миром не тождество сущности, но равенство бытия. Ибо одно и то же бытие присутствует в Боге, который перепутывает все вещи, следуя своей собственной сущности, и в вещах, развертывающих его, следуя своей собственной сущности или своему модусу. Так что Бог должен быть определен, как тождественный перепутанной Природе, а Природа – как тождественная развернутому Богу. Но такое равенство, или тождество в различии, конституирует два момента для всего выражения в целом: Бог выражается в своем Слове, его Слово выражает божественную сущность; но Слово, в свою очередь, выражается в универсуме – универсуме, выражающем все вещи, согласно модусу, отсылающему по существу к каждой [вещи]. Слово – это выражение Бога, выражение-язык; Универсум – это выражение такого выражения, выражение-фигура, или физиономия. (Такая классическая тема двойного выражения встречается у Экхарта: Бог выражается в Слове, кое является внутренней и безмолвной речью; Слово выражается в мире, который является фигурой или овнешненной [extériorisée] речью^[316].)