Спиноза и проблема выражения

Этот путь был прослежен святым Августином. Итак, понятие [concept] выражения возникает тут еще и для того, чтобы определить одновременно статус образцового подобия и имитативного подобия. Святой Бонавентура, вслед за святым Августином, является тем, кто придает большую значимость такому двойному определению: два подобия формируют конкретную совокупность «выразительного» подобия. Бог выражается в своем Слове или в образцовой Идее; но образцовая Идея выражает множество сотворенных вещей и тех, что могут быть сотворены. Вот парадокс выражения как такового: будучи внутренним и вечным, оно едино по отношению к тому, что выражается, и множественно по отношению к выраженному.^[319] Выражение выступает как излучение, кое ведет нас от Бога, который выражается, к выраженным вещам. Будучи само выражающим (а не выраженным), оно равным образом распространяется на все без ограничения, как сама божественная сущность. Мы обнаруживаем принцип равенства, согласно которому святой Бонавентура отрицает любую иерархию между Идеями так, как они пребывают в Боге. Действительно, теория выразительного подобия подразумевает определенную имманентность. Идеи пребывают в Боге; следовательно, вещи пребывают в Боге согласно их образцовым подобиям. Но не должны ли еще сами вещи пребывать в Боге как имитации? Нет ли некой присущности копии к модели^[320]? Мы можем избежать такого вывода, только придерживаясь строго аналогической концепции бытия. (Сам святой Бонавентура постоянно противопоставляет выразительное подобие и однозначное подобие, или единоосмысленность [univocation].)

Большинство вышеупомянутых авторов принадлежат двум традициям сразу: эманация и имитация, эманативная причина и образцовая причина, Псевдо-Деонисий и святой Августин. Но важно то, что эти два пути воссоединяются в понятии [concept] выражения. Мы уже видим такое у Скота Эриугены, который выковывает философию выражения – порой «основанную на подобии», порой «эманативную». Эманация ведет нас к выражению-развертыванию. Творение ведет нас к выражению-подобию. И выражение, действительно, обладает таким двойным аспектом: с одной стороны оно – зеркало, модель и сходство; с другой – зародыш, дерево и ответвление. Но такие метафоры никогда не достигают результата. Идея выражения оказывается отброшенной, лишь только она создается. Ибо темы творения или эманации не могут обойтись без минимума трансценденции, коя мешает «экспрессионизму» подойти вплотную к имманентности, которую он подразумевает. Имманентность – это именно философское головокружение, неотделимое от понятия [concept] выражения (двойная имманентность – выражения в том, что выражается, и выраженного в выражении).

Значение спинозизма, как нам кажется, состоит в следующем: утверждать имманентность как принцип; освобождать выражение от любого подчинения в отношении эманативной или образцовой причины. Само выражение перестает эманировать, как и походить [на что-либо]. Итак, такой результат может быть получен только в перспективе однозначности. Бог – причина всех вещей в том же самом смысле, что и причина самого себя; он производит так, как он формально существует, или так, как он объективно постигает себя. Следовательно, он производит вещи в тех же самых формах, в каких конституирует свою собственную сущность, и производит идеи в идее своей собственной сущности. Но одни те же атрибуты, формально конституирующие сущность Бога, содержат все формальные сущности модусов, а идея сущности Бога постигает все объективные сущности или все идеи. Вещи вообще суть модусы божественного бытия, то есть подразумевают одни и те же атрибуты, конституирующие природу этого бытия. В этом смысле любое подобие является единоосмысленностью [univocation], определяющейся присутствием общего качества в причине и в следствии-эффекте. Произведенные вещи являются имитацией не больше, чем их идеи являются моделями. Даже идея Бога не имеет никакого образца, будучи сама произведенной в своем формальном бытии. И наоборот, идеи не имитируют вещи. В своем формальном бытии они следуют из атрибута мышления; и если уж они репрезентативны, то лишь в той мере, в какой участвуют в абсолютной способности мыслить, которая, сама по себе, равна абсолютной способности производить или действовать. Так, любое имитативное или образцовое подобие исключается из выразительного отношения. Бог выражается в формах, конституирующих его сущность, как и в Идее, рефлектирующей эту сущность. Выражение сразу высказывается и о бытии, и о познании. Но только однозначное бытие, только однозначное познание выразительны. Субстанция и модусы, причина и следствия-эффекты не существуют и не познаются с помощью общих форм, актуально конституирующих сущность одного и актуально содержащих сущность других.