Спокойная и уверенная. Почему распространенные представления о беременности неверны и что вам действительно нужно знать

Наконец, есть последний вопрос, который не включен в предыдущий перечень: постпункционная головная боль. При правильно выполненной анестезии эпидуральная игла входит в мембрану позвоночника, а не в спинномозговую жидкость. Конечно, они находятся рядом, и можно случайно попасть в жидкость. Если так происходит (это называется текущим краном), у вас будет около 40% вероятности развития постпункционной головной боли в течение нескольких дней после родов. И это действительно ужасная боль.

«Текущий кран» достаточно распространен: это случается примерно в одной из 200 процедур, даже в хорошей больнице[283]. Ситуация может встречаться еще чаще, если ваш врач прежде редко делал подобные пункции, поэтому определенно стоит уточнить, что вы не попадете к ординатору, который попробует на вас провести свою первую эпидуральную анестезию.

В какой-то момент, прочитав все это, я подумала, что эпидуральная анестезия не для меня. Поначалу Джесси отнесся к этому скептически. «Решай сама», — сказал он, а затем продолжил, что на моем месте он принимал бы наркотические обезболивающие с 36-й недели, чтобы не чувствовать никакой боли в родах.

На самом деле мне не требовалось его согласие, но я надеялась, что он поможет, если нужно будет отстоять мою позицию вопреки мнению врача. Я обобщила исследования и отправила ему отчет по электронной почте.

Он ответил:

Кажется кристально ясным, что эпидуральная анестезия удлиняет время родов, увеличивает риск лихорадки и ухудшает положение плода; очень вероятно, что она повышает риск инструментального вмешательства и кесарева сечения.

Мне трудно судить о проблеме головной боли без дополнительной информации конкретно о нашей больнице, но я согласен, что это не помогает делу.

Вскоре после этого письма мы отправились на однодневное занятие в больницу. Во время обеда, за бутербродами и песочным печеньем, говорили о нашем решении. Выбор оставался за мной. Я бы подытожила так: более тяжелые роды против более легкого восстановления после них. Джесси сдался — это было не его решение. С точки зрения очевидности он понимал, почему я могу не делать анестезию. Но если бы он был на моем месте, то все равно сделал бы ее.

В конце концов я решила не делать анестезию — или, по крайней мере, постараться обойтись без нее. Это не очень распространенное решение, и некоторые определенно считали меня сумасшедшей. Моя мать, родившая троих детей во времена, когда эпидуральная анестезия была не слишком популярна, оказалась особенно недоверчива. «Теперь у них есть лекарства!» — продолжала она твердить, прежде чем начать описание своих 96-часовых родов, когда я появлялась на свет без медикаментозной поддержки. В ее случае все завершилось (по ее рассказу) четырьмя санитарками, давившими на ее живот, чтобы извлечь меня.

В ситуации выбора моя мама, конечно, предпочла бы эпидуральную анестезию. Для меня это не сработало. Хотя, по правде говоря, если бы у меня был опыт таких родов, как у матери, я бы согласилась на обезболивание. Мне повезло, что все прошло довольно гладко и быстро (об этом позже). Нельзя сказать, что это было легко, — два часа потуг были не шуткой, — но я недолго раздумывала.

И как бы трудно ни было, я была права насчет восстановления. Я встала и пошла 45 минут спустя и чувствовала себя отлично. В экономике мы говорим, что слова ничего не стоят: вы можете понять, что нравится людям, только по их действиям. Так что в действительности надо спросить, поступила ли бы я так же, рожая второго ребенка. Ответ — да.

По поводу некоторых решений, касающихся беременности, я смотрю на доказательства в их пользу и думаю: «Да надо сойти с ума, чтобы сделать это по-другому». Но обезболивание не тот случай. Мне легко представить необходимость эпидуральной анестезии. Большинство женщин, которых я знаю, рожали с обезболиванием, и практически все считали это решение правильным. Джейн родила сына через несколько месяцев после появления на свет Пенелопы. К тому времени она уже прочла все мои исследования, и мы не раз их обсудили. С самого начала было ясно: она видела риски, оценивала, и они казались ей незначительными, перевешиваясь выгодами.