Саня был жертвой бытовой тирании. Судя по рваным рассказам, его супруга на работе была в статусе забитой мыши, не имеющей право пискнуть. Дома этот оборотень превращался в бешенную фурию, обладающую абсолютной властью. Иногда я размышляла о том, как вообще такой спокойный и умный парень, как Саша, мог жениться на такой женщине. Наверное, пока она тащила его в ЗАГС он мямлил настолько нечленораздельный отказ, что она приняла это за признание в любви. Брань Сашиной женушки, доносящуюся из мобильника, регулярно слышал весь отдел. Я была в шоке от такого общения, для меня это было совершенно неприемлемо, в нашей семье мы зачастую обращались друг к другу на Вы.
«О да, нашелся великий воин, который трясется на каждом совещании, и зарплату свою у Кох не может забрать».
Тех.проект… мрак моей жизни, жар моего стыда. Страх мой, боль моя…
Я ехала по промплощадке комбината с чувствами животного, которое волокут на убой. Я рассматривала руины, оставшиеся от каких-то сооружений, пасынки, сиротливо торчащие без деревянных столбов, пром.здания «плачущие» высолами. Насыпь под железную дорогу и полуразрушенные шпалы, напоминали мне старый выбеленный временем хребет, оставшийся от огромного зверя – нашей промышленности. Тут легко можно было снимать фильм на тему выживания в постапокалиптическом мире.
Липкий тягучий ужас поселился в моем сознании. Мой мозг постоянно «утешал» меня мыслями:
«Что ты тут делаешь? Ты же ни хера не понимаешь, как это все работает!»;
«Посмотри, что за длинная огромная стальная колбаса лежит на земле, нафиг она нужна? Стыдно об этом спрашивать, не так ли?»;
«Вы никогда не выплатите ущерб, если этот проект угробит их производство»;
«Каждый работник видит, что вы тут полное дно!»;
«Если у них здесь что-нибудь ебнет по твоей вине и погибнут люди, то тебя посадят!».
Мы с Сашкой с интересом разбирали документы в архиве, узнавая все больше и больше подробностей о работе предприятия в советский период. А вот с текущей информацией по производству возникли проблемы.