Спросишь опять - отвечу “да”

Ему казалось удивительным, что его пистолет выстрелил, а он даже не понял, как это произошло. Когда медсестра вышла, он попросил своего профсоюзного представителя, парня по имени Бенни, сгонять на Первую Авеню, пока не пришёл врач, в знакомый ему винный магазин и купить несколько маленьких пятидесятиграммовых бутылочек. Они оба знали, что им придётся провести в больнице несколько часов. Питеру нужно было успокоиться.

Когда Бенни отказался, думая, что Питер шутит - тот пересёк комнату и сильно ткнул его пальцами в грудь. Питер был в больничном халате и черных носках, но он был крупным мужчиной, ростом за метр 90, а Бенни - на полголовы ниже.

В этом время вошёл врач и увидел всё происшедшее. Его лицо окаменело, словно он не хотел слышать объяснения Питера.

Питер почувствовал, как загудело его тело, словно двигатель, переключающийся на высокую передачу. Он схватил компьютерную клавиатуру, и швырнул её через всю комнату. Его глаза казались такими сухими, что каждый раз, когда он моргал, его обжигало.

Доктор вышел в коридор так же быстро, как и зашёл. В следующий момент в комнате оказалось шесть человек. Бенни, несмотря ни на что верный Питеру, сказал, чтобы Питер молчал.

“Так, офицер Стэнхоуп” - сказал доктор, дважды заглянув в его медицинскую карту - “Мы не хотим применять смирительную рубашку. Мы ценим Вашу работу на благо города, и я понимаю, что Вы многое пережили сегодня “.

Питер увидел, что позади него стоит здоровенный парень, с парой мягких наручников в руках.

Он сразу же успокоился, как будто на его голову вылили ведро холодной воды.

Ещё один доктор прибыл для психологической консультации, и все остальные вышли из комнаты. Прошло столько времени, что Питер надеялся, что Бенни пожалел его и всё-таки купил эти маленькие бутылочки.

Поначалу, когда Питер остался дома, он целый день возился в гараже. Он решил, что раз уж всё равно сидит дома, то, по крайней мере, надо сделать что-нибудь полезное. Он собирался смастерить несколько табуреток или что-то в этом роде.

Может быть, за это время он поймёт, почему так себя ведёт, почему не может остановиться. Но он успел только напилить уголки, когда бросил это занятие, и поехал в винный магазин. А вернувшись, спустился в подвал и включил телевизор.

Он чувствовал на себе взгляд Кейт, куда бы ни шёл.

Проблема началась задолго до того, как Кейт что-то сказала об этом. Питеру стало немного жаль её - потому что он знал, как она гордится своей сообразительностью и наблюдательностью. Дочь полицейского, и всё такое.

Она сама мало пила, но была привычна к пьющим. Насколько знал Питер, Фрэнсис Глисон тоже пропускал по три рюмки каждый вечер своей жизни. Время от времени Кейт могла позволить себе бокал вина, но второй усыплял её на месте.

Когда родились дети, она не могла лечь спать, пока не была уверена, что они улеглись. А этого никогда не происходило. “Попить!” - кричали они после того, как выключался свет, уверенные, что она ждёт в конце коридора, готовая удовлетворить все их потребности.

“Свет! Покрывало! Книгу!” - каждая их просьба была уловкой, чтобы заставить её побыть с ними ещё несколько минут.

Как-то вечером, за год до того, как всё произошло, сразу после ужина Кейт послала детей в гостиную смотреть телевизор, а его остановила на пути в подвал.

Она сказала, что ей не нравится, что он прячется там, чтобы выпить. На секунду перед тем, как она заговорила, Питер подумал, что она отослала детей, чтобы поцеловать его, и его сердце замерло от предвкушения. В последнее время она спала, крепко обнимая его.

В то утро Кейт стояла, прислонившись к стене ванной, и смотрела, как он чистит зубы. Под её взглядом он становился выше. Возможно, весь день она хотела побыть с ним наедине, и эта мысль оживляла его, заставляла чувствовать лучше.

Однажды, когда у них ещё стоял барьер, блокирующие выход из детской, она положила тарелку, которую протирала, убрала его руки от грязной посуды и положила их себе на бедра.

Её ключицы выглядывали из-под блузки, и когда Питер провёл по ним пальцем, то увидел, как они покрылись гусиной кожей.

“Пошли” - сказала она, уже не улыбаясь, серьёзная и сосредоточенная. Оставив грязную посуду в кухонной раковине, они спустились на несколько ступенек в подвал и закрыли за собой дверь.

Когда Кейт закричала, он сделал паузу - её голос звучал по-другому. Но она сказала ему продолжать. И только позже, когда они вернулись на кухню, к детям, заворожённо смотрящим в телевизор, она подняла сзади рубашку и спросила, не лопнула ли кожа там, где деревянная ступенька врезалась ей в спину.

Как только Питер понял в чём дело, то почувствовал себя глупо, думая, что она хочет уединения по другой причине: “Кейт, пожалуйста. Я иду туда, чтобы спокойно смотреть телевизор “.

И это было в основном правдой. Они запрещали телевидение большую часть дня, но когда оно было включено в гостиной, это всегда было детское шоу.

Если он осмеливался переключить канал на CNN или ESPN, дети начинали ныть и валяться по полу, чтобы он сдался и вернул их канал.