Спросишь опять - отвечу “да”

Принесли её домой, завернули её в серебряные и белые ленточки и подарили им. Просто чтобы показать, что они точно так же будут любить его, потому что его любила Кейт.

Фрэнсис понимал, что в этом плане все три дочери были больше похожи на Лену, чем на него.

Он знал, что у Анны Стэнхоуп были проблемы с головой. Если бы до происшествия кто-то спросил его, способна ли она выстрелить человеку в лицо, Фрэнсис категорически ответил бы, что нет. Сама Анна ответила бы, что нет. Весь мир сказал бы, что нет.

Увидев её на кухне Кейт и Питера, он не очень удивился. Это был шок, и в то же время нечто ожидаемое. Он никогда полностью не избавился от неё.

Фрэнсис чувствовал, что просто свершилось неизбежное. В основном, это вызвало у него чувство усталости.

Теперь она продолжала украдкой бросать на него взгляды. На дело своих рук, без сомнения. Он подумал, что надо было бы оставить трость дома.

Фрэнки появился на кухне с обиженным выражением лица: “Мы не получили мороженое”. Его нижняя губа выпятилась.

У Анны внутри всё упало. Она не хотела, чтобы первое же её обещание оказалось нарушенным. Но она не знала, что делать. Поедет ли с ними Фрэнсис Глисон? Повезёт ли она их всех в своей машине, и будут ли они вместе есть мороженое, как старые друзья?

“Я обещала их отвезти, если они хорошо поужинают” - объяснила Анна - “Кейт была не против”.

“Фрэнки” - сказал Фрэнсис, наклоняясь, чтобы их глаза оказались на одном уровне - “Там льёт дождь. Мы должны переждать пока он пройдёт. Смотри, что я принёс” - Фрэнсис сунул руку в карман и достал две ирландские конфеты из заначки, которую Лена хранила дома.

Фрэнки не хотел соглашаться на сделку, но манящая сила конфет победила. “В следующий раз, когда ты приедешь к нам, мы пойдём за мороженым” - сказал он Анне с предупреждением в голосе.

Когда дети закончили со своими шоколадками и поднялись наверх, чтобы почистить зубы - шаг номер один из их сложного многоступенчатого процесса подготовки ко сну - Фрэнсис подумал, что Анна хочет улизнуть, но вместо этого она посмотрела на него и заговорила: “Как человек может извиниться за такое, как натворила я? Даже, не знаю”.

Это сбило его с толку. Это был сложный вопрос. Фрэнсис не ожидал, что она скажет подобное.

“Поэтому я никогда и не пыталась. Я даже не знаю, с чего начать.

Её акцент исчез за эти годы. Его, наверное, тоже.

Он ждал, что она станет оправдываться. Валить всё на Брайана, или на психическое заболевание, или что-то подобное. Но этого не произошло.

Дети вернулись вниз. Анна пошла с Молли, чтобы почитать с ней книгу. Он взял Фрэнки, который предпочитал, чтобы ему читали вслух. И чем дольше Фрэнки рассуждал, кто выиграет, если акула сразится с касаткой, тем сюрреалистичнее Фрэнсису казалось быть под одной крышей с Анной Стэнхоуп.

Он испытывал искушение прокрасться по коридору и проверить, действительно ли это была она. Он помнил высокую женщину. Сильную. Раньше она собирала волосы в пучок, носила яркие платья, и, на самом деле, была прекрасна, если задуматься.

Но женщина, которая была сейчас здесь, потеряла свой цветущий вид и спокойно могла уместиться в одежду Фрэнки.

Фрэнсис спустился вниз первым и стал ждать. Наконец, он услышал её шаги на лестнице.

“Ты знаешь” - сказал он, после того как она села - “Я всегда думал, что надо помогать людям, но после той ночи перестал. Я думал, что один из вас может там пострадать. Но после того, что произошло, мне стало казаться, что лучше было бы подождать, пока всё само разрешится. Чем бы оно ни кончилось. Надо было вызвать полицию и ждать. Надо было оставить Питера у себя и дать всему происходящему в вашем доме закончиться. Неважно убила бы ты Брайана или он бы убил тебя. После этого, когда я вернулся бы на работу, я бы стал плохим полицейским - потому что позволил бы людям убивать друг друга, вместо того, чтобы вмешаться”.

“Я не верю, что такое могло произойти” - сказала она.

Они долго молчали.

“Учитель в Ирландии предложил мне однажды выговориться кому-нибудь ” - сказала Анна - “Моя мама неожиданно умерла, и у меня возникли проблемы”.

“Ты согласилась?”

“Он предложил поговорить со священником. Это было в 1960-е годы”.

“Понятно”.

“Я сказал спасибо и отказалась. Это был тот же священник, который не позволил моей матери быть похороненной на церковном кладбище. Как я могла рассказать ему всё, о чём думала? Вокруг кладбища была стена, и её похоронили с другой стороны. На неосвящённой земле”.

Фрэнсис вспомнил о самоубийстве в своём городе. Местный священник не разрешил похороны по обряду, и поэтому об этой смерти старались не говорить. Его мать отнесла вдове дюжину горячих сдобных булочек. Он никогда не задумывался, где похоронили того человека.

“В Америке, после того как я потеряла первого ребёнка, мне тоже следовало об этом с кем-то поговорить. Но я не смогла”.

“Тогда это было не принято”.

“Тогда это уже начиналось. Уже появились психотерапевты в госпиталях”.

“Возможно, это было принято у некоторых людей. Не у нас”.

“Ты с кем-нибудь разговаривал о случившемся?” - спросила Анна у Фрэнсиса.