Спросишь опять - отвечу “да”

Питер начал было говорить, что всё нормально. Но остановился и заметил, что предпочёл бы сам рассказать им об этом. Что это было нечто личное, в основном относящееся к нему, а не к Кейт. Она практически слышала голос терапевта в его словах, убеждающего сказать всё, что он чувствует.

“Я им не говорила. Я никогда не обсуждала это ни с кем из них. Но тебя не было больше месяца, Питер. Они не идиоты” - сказала Кейт.

Анна подождала, пока Питер вернётся домой из профилактория, а затем приехала, и снова отказалась зайти в дом. Она сказала Питеру, что просто хотела увидеть его, убедиться, что он в порядке.

Она надеялась, что они когда-нибудь навестят её - все вместе. Она жила там столько лет и ни разу не была на скачках. Детям может понравиться смотреть на бегущих лошадей.

“Это было бы неплохо” - согласились они. Но когда Питер вышел проводить Анну к машине, Кейт подумала - я никогда не поеду в эту вашу Саратогу.

Вечером накануне выхода на новую работу - с тремя отглаженными парами брюк, висящими в шкафу, рядом с новой парой туфель - он пришёл домой со встречи анонимных алкоголиков и сразу направился вниз по лестнице.

Когда Кейт проходила мимо двери подвала, ей показалось, что она услышала стук стекла по стеклу.

“Питер?” - спросила она в темноту - “Что ты там делаешь?”

“Ничего” - ответил он - “Я просто ищу что-то. Сейчас поднимусь наверх”.

Она стояла совершенно неподвижно, задержав дыхание. И чувствовала его неподвижность.

“Почему выключен свет?” - спросила она.

“Не знаю” - сказал Питер - “Сейчас включу”.

Комната залилась ярким светом, который осветил Питера, стоявшего внизу лестницы и смотревшего на неё.

После долгой паузы она повернулась, пошла в спальню, закрыла за собой дверь и залезла под одеяло.

На следующее утро - после того, как Питер обежал весь дом, в маниакальном поиске чего-то, что никто не мог помочь ему найти, после того, как он ругался на кухне, что кофейник не был включён, после того, как он наконец уехал - она услышала голос Фрэнки, звавший её. Она подняла голову и увидела, как незнакомая машина, отъезжает от их дома.

“Вот ты где!” - сказал Фрэнки, когда появилась Кейт - “Чужой дядя привёз папин кошелёк. Он сказал, что папа забыл его в баре. Он сказал, что заглянул внутрь, чтобы узнать адрес”.

Кейт держала кошелёк, и спокойно, рационально она вспоминала всё, что сказал Питер: полуторачасовая встреча, в пятнадцати минутах езды.

Его не было больше двух часов. А когда вернулся, то перед тем, как спуститься в подвал, сказал, что растолстеет от всех этих пончиков и прочей мусорной еды, которую люди приносят на собрание. “Они как наркоманы” - сказал он - “Заменяют одну пагубную привычку другой”.

“Смотри, чтобы тебя за такие слова не отправили в тюрьму анонимных алкоголиков” - сказала ему Кейт с лёгкостью на сердце.

Она вспомнила звон, который слышала из подвала прошлой ночью, выражение его лица, когда он включил свет. Она спустилась по тёмной лестнице в подвал и сразу же увидела маленький синий холодильничек, в котором они летом брали с собой бутерброды. Она открыла его и нашла три маленькие бутылки, спрятанные под старой газетой.

Кейт позвонила в профилакторий в Нью-Джерси, как будто могла потребовать возврат денег за лечение.

Чем был научно обоснован их подход? Что у них за врачи? Какие у них заслуги? Конечно же, эти вопросы надо было задавать на несколько месяцев раньше.

Она попросила позвать к телефону Марисоль - женщину, которая первой допустила возможность неудачного хода лечения, и поэтому полностью виноватую в этом. Но Марисоль оставалась невозмутимой, и её голос звучал, как будто она получила тридцать подобных звонков этим утром.

Кейт позвонила ведущему программы Питера, парню по имени Тим - записавшему своё имя и телефон на титульном листе Большой Книги. Его телефон не отвечал.

Она позвонила отцу, который сказал, что ни капельки не удивлён: нельзя требовать у парня сразу отказаться от своих привычек. Это нереально, да и ни к чему. Он никогда и не ожидал, что Питер впишется в эту бесполезную программу.

Питеру нужно просто на некоторое время протрезветь, а потом перейти на коричневые напитки, и только с семи до девяти вечера. Парни, у которых алкоголь был реальной проблемой, всегда пили чистые жидкости. Это был первый признак.

Она позвонила Джорджу, но прежде чем успела ему что-нибудь сказать, он попросил её перезвонить попозже. Розалин очень плохо и её прошлой ночью увезли в Леннокс Хилл госпиталь.

“Да, конечно!” - сказала Кейт - “Всё в порядке?”

“Проблема с сердцем” - ответил Джордж - “Пока ничего не знаю. Мне нужно ехать”.

Кейт быстро повесила трубку, почувствовав, насколько бестолковым получился её ответ.

Она вдруг отчётливо увидела всю траекторию их жизни, двойную вспышку света на фоне серого зимнего неба: мы рождаемся, мы болеем, мы умираем. Начало, середина, конец.

Кейт увидела свою жизнь, как будто только что держала её в руках, и вдруг она укатилась в сторону. Она была посередине жизни. Ровно посередине. Питер тоже. Как она могла не заметить, что начало подходит к концу?