Спросишь опять - отвечу “да”

Теперь в основном было молчание: птица, хлопающая крыльями по утрам, грохот мусоровоза, объезжающего дворы и улицы, тюльпаны, посаженные перед Хэллоуином, а теперь пробивающиеся сквозь твёрдую землю зелёными остриями.

Вечеринка на самом деле предназначалась для Лены, хотя он приурочил её к выпускному Кейт.

“Ты?” - удивилась Лена - “Ты, Фрэнсис Глисон, предлагаешь устроить вечеринку?”

Она казалась изумлённой, словно он предложил ей погулять по Луне. И он задумался, что возможно всё это время он был более угрюмым человеком, чем ему казалось.

Они могли бы пригласить всех, по его словам: подруг дочерей, соседей по Джефферсон Стрит, людей, которых знали по школе Св. Барта, сотрудников Лены из местной страховой компании. Они могли бы поставить тент во дворе, если погода будет не очень. Они бы пригласили намного больше людей, чем могло поместиться в доме, и это тоже было бы частью веселья.

То, что Кейт уезжала в колледж, казалось ему началом новой жизни - лучшей или худшей, он пока не знал. Эта вечеринка могла бы стать способом отблагодарить всех, кто им помогал в последние годы.

“Мы уже отблагодарили их” - сказала Лена, пристально глядя на него, что теперь стало её привычкой - “Я бы никогда не оставила это так надолго”.

Она больше не спрашивала его, чувствует ли он себя хорошо, но этот вопрос всегда читался на её лице.

“Я была бы не против вечеринки. Ты уверен в этом? Это будет дорого стоить”.

“Я уверен. Зови всех”.

Они не спали вместе два года. И ещё два года до того, как всё произошло.

Теперь он достаточно времени проводил дома, чтобы знать, что подобное обсуждается с трагическим видом на дневных телепередачах. Но не мог найти способ объяснить это ей. Кроме как выпалить за ужином или пока они смотрели новости - но от этого всё станет только хуже. В любом случае, время для обсуждения уже прошло.

Однажды он встал со стула, подошёл к дивану, на котором она читала, и вытащил книгу из её рук. Раньше это было всё, что требовалось. Теперь она посмотрела на него в замешательстве. “Всё в порядке?” - спросила она, протягивая руку за книгой. Он отдал книгу обратно.

Два года были огромным промежутком времени. Но они накапливались день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, пока они оба не привыкли к этому.

Он никогда не следил за подобными вещами. Раньше они тоже не всегда занимались сексом - иногда по нескольку дней, бывало целую неделю. Но это никогда не имело никакого значения, потому что они всегда находили путь обратно друг к другу.

Тем утром они были в своей спальне, девочки в школе.

Фрэнсис сидел на краю кровати, Лена присела у его ног.

Она помогала ему надеть носки - потому что два года спустя у него всё ещё возникали приступы головокружения, когда он наклонялся. По словам докторов, из-за лекарств, а не из-за того, что мозг не восстановился.

Для равновесия она положила руку ему на бедро, и он притянул её ближе. Он положил одну руку на её тёплую шею, а другую на полоску кожи между юбкой и свитером. Чем дольше он держал руку на её обнажённой коже, тем более отчётливо вспоминал свою прежнюю жизнь, и нескольких минут казалось, что он может вернуться к этой жизни, движение за движением, толчок за толчком.

Она заставляла себя делать это, чувствовал он, но сейчас ему было всё равно. Она целовала его не так, как раньше. Она не трогала его лицо. Она просто залезла под юбку, стянула нижнее белье и осторожно, осторожно полезла вперёд, пока не оказалась на нём.

Не надо бояться, сказал он ей. Но она так привыкла заботиться о нём, беспокоиться о нём, что это напомнило ему о времени, когда дети были маленькими - и она проводила дни, расчищая для них дорогу и бегая за ними по лестнице.

Он не видел её обнажённой с тех пор, как в него стреляли. Она стала переодеваться в ванной. В более холодные месяцы она ложилась в постель, укутавшись в плед с ног до головы, открытым было только лицо. Летом она спала в футболке, доходившей ей почти до колен.

Она была внимательна к нему, более внимательна, чем раньше. Теперь она никогда не оставляла свет для чтения, если думала, что он засыпает.

В тот раз, когда он закончил, она наклонилась вперёд и прижалась лбом к его лбу. Она не уговаривала его продолжать, и он понял, что она сделала это только для него.

“Лена, любимая” - сказал он, поняв, что она плачет, и попытался взять её за руки. Но она встала, надела нижнее белье, ушла в ванную, и он слышал, как несколько минут там лилась вода. Потом она ушла вниз.

С тех пор он ждал знака, что между ними снова что-то вспыхнет. Временами, когда она двигала бёдрами в такт музыке, звучавшей из кухонного радио, или разговаривала по телефону, обвивая шнур вокруг пальца, сердце начинало ныть в его груди.

Все говорили ему, какой он счастливчик, и он знал, что это правда. Она ухаживала за ним с момента выстрела, и отказывалась покидать его хоть на минуту.

В те первые недели, прежде чем он снова мог ходить, она никогда не оставляла его одного. Она массировала его руки и ноги, чтобы не возникли пролежни.