Спуститься на землю (Колонизация — 2)

“Вот”. Он достал пачку из кармана рубашки и протянул ей. После того, как она прикурила, он обнаружил, что тоже хочет сигарету. Он сунул сигарету в рот и наклонился к ней, чтобы она могла дать ему прикурить. Он втянул дым, пару раз кашлянул - это было больно - и сказал: “Прямо как в кино”.

“Почему все мелочи такие, как в кино, а все большое действительно воняет?” Спросила Пенни. “Это то, что я хочу знать”.

“Чертовски хороший вопрос”, - сказал Рэнс. “Теперь все, что нам нужно, - это чертовски хороший ответ на него ”. Он уставился в окно на то, что выглядело как большой ястреб на ходулях, пересекающий пейзаж. Поезд пронесся мимо, прежде чем он успел разглядеть его так хорошо, как ему хотелось бы.

Он и Пенни были не единственными, кто курил в железнодорожном вагоне; далеко не так. Дым от сигарет, сигар и пары трубок делал воздух синее, чем язык Пенни. Курили все: белые, чернокожие, ост-индусы, все. Через пару рядов впереди чернокожий парнишка, которому было не больше восьми, попыхивал самокруткой, примерно в два раза больше той, что купил в магазине Рэнс.

Его вздох перешел в очередной кашель. Все тоже ехали вместе. В Соединенных Штатах все было по-другому. Несмотря на все, что он уже видел в Южной Африке, он не ожидал, что здесь тоже будет так. Но единственными, кто пользовался особыми привилегиями в поездах в этой части света, были Ящеры, а они ездили на поездах не очень часто.

Машина могла бы быть Вавилонской башней. Доминировали африканские языки - некоторые со странными щелкающими звуками, которые больше походили на речь ящеров, чем на что-либо человеческое, другие - без них. Но Ауэрбах также слышал отрывистые звуки английского в британском стиле, на котором говорили здесь некоторые белые, более грубые гортанные звуки африкаанса и мурлыкающие звуки, которые использовали маленькие смуглые мужчины и женщины из Индии.

Время от времени поезд останавливался в крошечном, выжженном солнцем городке, мало чем отличающемся от крошечных, выжженных солнцем городков американского юго-запада. И тогда, наконец, кондуктор кричал: “Бофорт-Уэст! Все ради Бофорт-Уэста!” Он повторил свои слова на нескольких разных языках.

Несмотря на все повторения, Рэнс и Пенни были единственными, кто сошел на Бофорт-Уэст. Это не был крошечный городок; он приобрел более высокий статус маленького городка и лежал на северной окраине Великого Кару. Ауэрбах пожал плечами. Он не знал точно, что такое кару, но эта страна все еще напоминала ему западный Техас, или Нью-Мексико, или Аризону.

“Суше, чем в Канзасе”, - сказала Пенни, прикрывая глаза рукой. “И жарче, даже если не так жарко, как было в поезде. Похоже, что у черта на куличках. Тут двух вариантов быть не может ”.

“Ну, это то, за чем мы пришли, не так ли?” Ответил Ауэрбах. “Мы можем взять напрокат машину или попросить кого-нибудь отвезти нас посмотреть на львов или что там еще, черт возьми, здесь водится”. Он подумал, увидит ли он вблизи одного из этих высоких забавных ястребов.

“Ладно”. Пенни пожала плечами и подхватила их чемоданы; она несла вещи лучше, чем Рэнс. “Теперь все, что нам нужно сделать, это найти дом Донкина”.

Это было всего в квартале отсюда: по логике вещей, на Донкин-стрит, которая, похоже, была главной улицей Бофорта Уэста, такой, какой она была. Вряд ли это выходило за рамки мотеля, что не удивило Ауэрбаха. Он зарегистрировал себя и Пенни как мистера и миссис; Южноафриканцы были в этом отношении еще более привередливы, чем американцы.

Тушеная говядина в маленьком кафе через дорогу от "Донкин Хаус" была совсем не похожа на то, что готовила мать Рэнса, но была неплоха. Бутылка светлого пива "Лайон" улучшила его взгляд на мир. “Сегодня вечером мы расслабимся, ” сказал он, “ а потом завтра утром выйдем и посмотрим, что там есть на что посмотреть”.

“Мили и мили миль и миль”, - предсказала Пенни.

“Мили и мили миль и миль со львами и антилопами, а может быть, и с зебрами”. Ауэрбах ткнул ее в ребра. “Эй, ты больше не в Канзасе”.

“Я знаю”. Пенни поморщилась. “Я тоже не ношу рубиновые тапочки, на случай, если ты не заметил”.

Как оказалось, ни у кого в Бофорт-Уэсте не было машины напрокат. Местные жители, даже те, кто говорил по-английски, смотрели на Рэнса так, как будто он сошел с ума, предложив такое. Единственным такси в городе был пожилой "Фольксваген", двигатель которого кашлял хуже и громче, чем у "Ауэрбаха". Водителем был чернокожий мужчина средних лет по имени Джозеф Морока.

“Ты забавно говоришь по-английски”, - заметил он, когда вез Рэнса и Пенни из города на кару.

Ауэрбах подумал, что у таксиста странный акцент, но Пенни сказала: “Мы из Соединенных Штатов”.

“О”. Там, на переднем сиденье, Морока кивнул. “Да, так оно и есть. Ты говоришь так, как будто я видел фильмы в кинотеатре”. Он стал дружелюбнее после того, как понял, что они не были белыми коренными жителями Южной Африки. Это, без сомнения, кое-что говорило о том, как здесь все было до прихода ящеров.