Средь других имен

Помню, я в этот день целовал твои волосы
И тебе поверял дорогие мечты.
Помню, в парке осеннем цвели гладиолусы,
Золотые, как солнечный полдень, цветы.

Как теперь далеки подмосковные рощи!

Как в тумане я вижу бульваров кольцо,
И знакомую с детства Арбатскую площадь,
И знакомое мне дорогое лицо.

Пусть давно не слыхал я любимого голоса,

Пусть не видел давно дорогие черты,
Пусть в пустыне заснеженной нет гладиолусов,
Верю, всюду незримо присутствуешь ты.

Ты в далекой столице живешь, одинокая,

И, я знаю, мечтаешь о встрече со мной.
Обещаю тебе, дорогая, далекая,
Принести гладиолусы ранней порой.

А пока попрошу, когда яркие полосы

Нарисует на небе багряный рассвет,
Принеси в нашу комнату горсть гладиолусов
И укрась ими стол, где стоит мой портрет.

1952 год

Новогоднее

Наша старая злая планета
Описала еще один круг.
Чифирку, что ли, выпьем в честь этого,
Мой товарищ, мой лагерный друг!

Мы сегодня с тобою товарищи,

Ну, а завтра ты будешь далек —
Говорят, что в году наступающем
Ты закончишь свой лагерный срок.

За ворота тюремные выйдешь,

Но и счастья тебе не видать:
Все равно никогда не увидишь
Ни детей ты, ни старую мать.

Не тащить же тебе, в самом деле,

Мать-старуху и малых детей
В это царство суровых метелей,
В это царство бесправных людей.

Для тебя точно так же потянутся

Беспросветные серые дни,
Сторожить тебя так же останутся
Бесконечных запреток огни.

Счастье нам никогда не достанется,

Все равно ты не смоешь клейма;
Нашей общей тюрьмою останется
До конца наших дней Колыма.

31 декабря 1952 года

«Горькой платой за глупую ложь…»

Горькой платой за глупую ложь
Наши лучшие годы уходят.
Где-то жизнь стороною проходит,
Как весенний живительный дождь:

Где-то плачут, а где-то поют;

Кто-то счастлив, а кто-то несчастен.
Я теперь ко всему безучастен,
Мой удел лишь терпенье и труд.

Искалеченный многими болями,

Распрощусь я с проклятой тюрьмой
И, быть может, вернуся домой,
Постаревший и обездоленный.

Ты меня у ворот повстречаешь

В тихом свете весеннего дня
И, конечно, не сразу узнаешь
В этом старом бродяге меня.

Я забуду про боль, про невзгоды

И навстречу тебе поспешу,
Ведь недаром я все эти годы
Образ твой в своем сердце ношу.

Знаю я, что суровою складкой

Меж бровей твоих грусть залегла,
И морозной серебряной прядкой
Стала прядка, что русой была.

Пусть мы стали с тобою седыми,

Пусть румянец на лицах угас,
В этот светлый и радостный час
Снова станем мы молодыми.

1953 год

«Пой-играй, гармоника, плачь-рыдай, метелица…»