Сшитое сердце

Она долго смотрела на девушку, прежде чем остановить свой выбор на ткани, которую та будет носить. Она перестала считаться со вкусами мамаш, предпочтениями дочерей, роскошными тканями, которые сераль тащил следом за ними. Она отсылала все, навязывала свои материи, требовала белизны именно с таким голубоватым оттенком. Она никого не слушала, и женщины смолкали, приближаясь к ней, как смолкают, приближаясь к пифии. Слухи превратились в легенду: Фраскита Караско сшивает людей воедино. Она пристраивала за подкладкой крестик из хлебной корочки, который должен был оберегать чету от сглаза, и новобрачные больше никогда не расставались.

Торговцев, оспаривавших друг у друга ее благосклонность, все прибавлялось. Они толкались, переругивались, осаждали дом в любое время. Условились о том, в какой день их будут принимать, и вскоре моя мать уже не удосуживалась поднять голову от работы, чтобы терпеть их любезности на плохом испанском, она перепоручила это Аните, которая больше не работала на мадам Кардиналь.

Теперь моя старшая сестра занималась поставщиками. Она подавала им анисовый ликер, угощала печеньем с корицей, слушала их с притворной рассеянностью и по-французски наводила порядок с улыбчивой властностью, которая мало-помалу у нее появилась.

Зная, что особе, выбиравшей ткани для лучшей портнихи Африки, не исполнилось еще и пятнадцати, торговцы стали присылать к ней самых обаятельных своих сыновей и самых красивых юношей, какие нашлись в их окружении. Но ничего не помогало – девушка оставалась непреклонной. Она равнодушно отсылала тех, чьи цены казались ей завышенными, тех, у кого товар был второсортным. Никакие слова, никакие комплименты, никакие умильные взгляды и даже самые обольстительные улыбки не могли отвлечь ее от работы, заставить переменить мнение и согласиться на цену, отличную от той, какую назначила она.

Анита очень быстро выучилась распознавать за улыбкой лживость, торговаться и искусно вести дела. Она узнала верную цену всякой ткани и хотя так и не поняла, отчего торговцы тканями внезапно настолько помолодели, как нельзя лучше использовала тот период, когда к ней присылали только неопытных юношей, для того чтобы выучить французский, испытать свое умение вести переговоры и разобраться в ценах. Ей даже удалось сбить цены столь изрядно, что раздраженные отцы отозвали своих красавчиков и решили приходить сами. Сыновья и племянники были сосланы в комнаты за лавками, но на девушку не действовали ни зрелость, ни юность. Убеленные сединами старцы ничего не добились.

Ничто больше ее не удивляло, торговцы были для нее живописным и чарующим племенем, за которым так увлекательно наблюдать. Они стали наставниками Аниты – желая устранить конкурентов, они понемногу открывали ей тонкости ремесла.

А пока Анита жонглировала цифрами, считала и пересчитывала, пока моя мать ласкала ткани, Анхела ждала, чтобы для нее настало время открыть шкатулку, которую старшая сестра передала ей на Пасху.

Большое зеркало

– Осторожно! Кто его разобьет, того ждут семь несчастливых лет! – бубнили, сидя на своих стульях в тени стен, далекие и трагические старухи, пока это чудо распаковывали в пыльном дворе, чтобы вся маленькая община могла несколько минут им полюбоваться.

– Боже, какое огромное! Оно ни за что не пролезет в дверь портнихи!

– Вот увидите, придется ей оставить его нам посреди двора!

– Даже и не мечтай! Оно сделано на заказ, они все просчитали.

– Смотрите, старухи, мимо идет ваше отражение! Прямо как картина, вы заключены в золотую раму!

– Они смотрятся в него и важничают. Сидят на пороге черные, будто уже умерли.

– Пока что нет, умершие зеркал не любят.

И старухи щурились, ослепленные отсветом неба, который большое зеркало отбрасывало им в лицо. При каждом движении носильщиков весь двор, заключенный в прямоугольник зеркала, накренялся. Пока его несли, зеркало равнодушно улавливало синее небо, кур, окна, детей вокруг, нескладных старух, все они плясали на его серебряной поверхности. Лица мелькали, стараясь поймать себя на лету, головы кружились, и все хмелели от восторга.

Когда зеркало наконец замерло, собравшиеся перестали метаться и старухи со своими стульями придвинулись поближе.

– Не толкайтесь! Встаньте в очередь! Если все кинутся разом, никто ничего не увидит! Наконец-то можно разглядеть себя во весь рост.

– Да разве я такая тощая? Это зеркало кривое!

– Зеркало не врет. Ты в самом деле худая!

– Смотрите, я качаюсь, будто тростник.

– Хватит, ты уже на себя нагляделась. Довольно махать юбкой. Теперь моя очередь. Рикардо, иди сюда! Сейчас увидим, как мы смотримся рядом! До чего хороша парочка! Обними меня за талию! А вы там, сзади, угомонитесь! Вы так дергаетесь, что отражение расплывается!