Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

Другой причиной, тоже весомой, я бы назвал дерзкую напористость руководства УССР. Как говорится, дай ему палец – откусит руку. Республика взяла на себя роль предводителя не только местных украинцев, но и всех украинцев Советского Союза, наращивая за счет них свой политический вес и критикуя РСФСР за недостаточное соблюдение их «национальных прав». А украинцы в Российской Республике, согласно переписи 1926 года, были вторым по численности народом и составляли немалую долю населения – 7,8 %, то есть 7,9 млн человек (хотя лишь 67 % из них назвали родным языком украинский). В 1928 году общесоюзные власти заставили Северо-Кавказский край, где проживало большинство российских украинцев (регион включал в себя Кубань), провести украинизацию всех районов с украинским населением, после чего украинизация перекинулась и на другие регионы. Доля украинцев Северного Кавказа, посещавших украинские школы, выросла с 12 % в 1929-м до 80 % в 1932-м[135]. УССР активно снабжала российских украинизаторов кадрами и литературой.

Мало того. УССР не удовлетворилась территориальным обменом с РСФСР, когда отдала Российской Республике Шахтинский округ и часть Таганрогского (около 800 тыс. человек), а взамен получила территорию с миллионом человек. Украина претендовала еще и на территорию с 5 млн человек (украинцев на территории – 59 %)[136], частично включавшую земли Курской и Воронежской губерний и Северо-Кавказского края. Потому неудивительно, что украинизация школ и выстраивание сети украинских национальных Советов на Кубани воспринимались русскими как экспансия Украины – с перспективой перевода территорий в ее состав. Настал момент, когда это не понравилось и общесоюзным властям.

Все перечисленные причины, заставившие Сталина частично пересмотреть свою политику украинизации (и вообще коренизации), сошлись в одну точку в 1932 году – в кризис хлебозаготовок. Ранее Каганович отмечал: «Кампания хлебозаготовок привела к росту [украинского] шовинизма… Идут разговоры, что Москва забирает наш хлеб, сахар»[137]. А теперь Сталин писал Кагановичу: «Сейчас самое главное Украина… Если не возьмемся теперь же за выправление положения на Украине, Украину можем потерять… В Украинской компартии… немало (да, немало!) гнилых элементов, сознательных и бессознательных петлюровцев, наконец – прямых агентов Пилсудского»[138]. 14 декабря появилось секретное (еще бы, признавать свои ошибки может не каждый) постановление Политбюро, где, в частности, заявлялось: «В ряде районов Украины коренизация проводилась механически… без тщательного подбора большевистских украинских кадров, что облегчило буржуазно-националистическим элементам, петлюровцам и проч. создание своих легальных прикрытий»[139]. Другое – днем позже – постановление отменяло украинизацию в РСФСР. Эти постановления стали поворотными для общесоюзной политики коренизации.

Мартин пишет: «В марте 1930 г., в период наивысшего сопротивления коллективизации, 45,1 % массовых крестьянских бунтов (2945 из 6528) произошло на Украине (где проживало только 19,5 % населения СССР). А за 1930 г. в целом на Украине произошло 29,8 % (4098 из 13 754) всех массовых беспорядков… Хотя сопротивление коллективизации распространилось по всему Советскому Союзу, сильнее всего оно было в национальных и казачьих областях… Хотя в восточных [мусульманских] национальных регионах СССР коллективизация проводилась не так энергично [обратим внимание: славянам не повезло больше других], вооруженное сопротивление коллективизации там проводилось гораздо сильнее. Из 1197 советских сельских работников и активистов, убитых в 1930 г., 438 человек (36,59 %) погибли в восточных республиках – Средней Азии, Казахстане, Закавказском и Северо-Кавказском национальных районах, Башкирии и Татарстане»[140].