Старое платье королевы

День выдался холодным и ясным, словно по заказу. Я спросила Данкира, но он уверил, что сам тучи над столицей не разгонял, а прочие маги ему не докладывали. Уточнять у Одо я не стала – он сам был чернее тучи. Понятно почему: операция уже началась, а он не мог присутствовать. Не мог держать Эву за руку, пускай это ничем бы ей не помогло… Ему оставалось только молиться про себя, но для этого требуется сосредоточение, а как его достичь посреди толпы, да еще когда нужно присматривать за мной?

Впрочем, я-то не доставляла хлопот: проследовала к храму, поднялась по длинной лестнице (баронесса Эррен порядком запыхалась по пути, и не она одна) и вошла под высокие сумрачные своды.

Никогда прежде не бывала в храме Богини… У нас в пансионе имелся только маленький алтарь, к которому можно было прибежать в любое время, даже ночью. Некоторые девочки пытались прикрыть необходимостью вознести молитву свои визиты к подружкам, но отчего-то все выплывало на поверхность. Не знаю, что тому причиной: проницательность госпожи Увве, зоркость дежурных воспитательниц и горничных, доклады других учениц или действительно воля Богини…

В храме было очень пусто и очень тихо, и я растерялась.

– Вам сюда, ваше величество, – шепнула баронесса, и я увидела белое изваяние в паре десятков шагов от меня. – Идите к Богине. Мы будем ожидать здесь.

Я кивнула и сделала первый шаг. Как странно: кругом никаких жриц, хотя я слышала, их в храмах предостаточно. Многие ведь уходят служить туда, не найдя своего места на земле… вот только принимают не всех, а как именно отбирают – неизвестно.

Присмотревшись к статуе, я различила наконец, что она изображает. Это была женщина в простых одеждах, она стояла на коленях, простирая руки мне навстречу. А лицо…

Я никогда не видела родной матери, но почему-то сразу поняла, что это она! Или… или покойная королева, которую я видела на большом портрете? Что там, в этих чертах угадывалась даже госпожа Увве, и совсем немного – Мика и Нэна, и почему-то баронесса Эррен…

Не важно! Я влетела в Ее объятия, забыв о свите, об обряде, обо всем, упала на колени, приникла к груди и чувствовала лишь, как мягкие руки гладят меня по голове, по плечам… Никогда в жизни мне не было так… Тепло? Хорошо? Легко? Спокойно? Остаться бы так навсегда, сделаться белым камнем, раствориться в объятиях Богини… Но разве я могла себе это позволить?

«Мама, мама…»

Мысли лихорадочно сменяли одна другую. Я обращалась не к своей матери, которую никогда не видела, а к Богине, но не осознавала это.

«Мама, спаси нас! Спаси Эву, пускай поправится, молю… Но если выздоровеет она, убьют меня, и хоть Одо обещал сделать это не больно, я все равно боюсь… Забери меня к себе, ты ведь можешь? Я стану верно служить, я умею… И Одо тоже спаси: не знаю, как он живет до сих пор, не сойдя с ума, но потом будет хуже, а он так нужен Дагнаре, так нужен… Убереги нас от мэтра Оллена, он самый страшный, потому что маг, потому что ему никто не указ… Прости, если прошу слишком много, если плохо себя вела, но я… я…»

– Ваше величество, – негромко произнес кто-то, и я подняла голову. Оказалось, я обнимаю колени каменной Богини. – Пора уже идти. Люди ждут вашего явления.

– Да, я готова, – сказала я служительнице в простом светлом платье и встала, утирая слезы рукой. Надо же, в храме все-таки есть люди.

Баронесса приблизилась и решительно вытерла мне лицо своим платком. Смотрела она как-то странно, может, заметила что-то? Что вообще видели окружающие?

– Идемте, ваше величество, – сказала она и посторонилась, давая мне дорогу.

Толпа встретила меня приветственным ревом, а я поежилась: сильно похолодало, небо заволокли густые черные тучи.

– Дурная примета… – едва слышно сказала баронесса. – Весь год удачи не будет.

Упала первая снежинка – я поймала ее на ладонь.

– Где Данкир? – шепнула я.

– Внизу, с его превосходительством, – ответила баронесса. – Вон они. Нет, чуть правее…

Ах, как скверно! Будь он здесь, я приказала бы ему перекрасить мой наряд, заставить золото поблекнуть и осыпаться осенней листвой, а потом засиять снежным серебром… Но что поделаешь, придется идти так.

И я сделала шаг вниз по лестнице со словами:

– Лето прошло, и миновала осень. Так было и будет всегда…

Снег пошел гуще, но я не чувствовала холода.

– Богиня умерла, – продолжила я, и свитские девицы ахнули, а вот толпа замерла. Наверно, Данкир все-таки сообразил, что нужно усилить мой голос, а если нет, то неужели в храме не было подобных заклятий? – Не навеки, лишь до весны. Теперь пришло время Безымянной – она укроет землю снегом, который по весне станет водой и напоит ростки.

Толпа молчала.

– Двуединая! – произнесла я, воздев руки. – Я побывала на той стороне и вернулась, и знаю, как это бывает… Дай знать – права ли я?

Между тучами проглянуло солнце – луч его упал на меня. Уверена, это постарался Данкир. И в этом солнечном свете вдруг повалил густой снег…

Я посмотрела на себя – платье из златотканого медленно становилось серебряным – и продолжила спуск. Даже если это не милость Двуединой, а всего лишь работа мага, что за дело?