Старость — это надолго

— Значит, наш «кто-то» решил нарушить еще одну заповедь, — Андре встал и направился к выходу. — Идемте завтракать; потом я все обдумаю хорошенько и начну действовать. А вам советую держать язык за зубами: другим пока ни к чему знать, что произошло убийство.

Монах вздрогнул, услышав последнее слово. Кажется, до этой минуты он не осознавал, что смерть брата Дамьена была далека от естественной.

— Почему вы хотите это скрыть?

Доктор остановился в дверном проеме, выходившем во внутренний двор. Он повернулся к монаху и тихо ответил:

— Потому что убийца — наверняка один из вас, брат Андони. Он не знает, что беглец маскировался и переодевался с вашей помощью. Если дорожите собственной жизнью, то держите рот на замке. Думая, что преступление так ловко сошло ему с рук, он наверняка допустит какую-нибудь ошибку и выдаст себя.

Доктор развернулся и вышел, а старый баск застыл на месте, глядя ему вслед.

Глава 11

Почти все закончили завтракать, когда Андре сел за стол. Вскоре полутемную в ранний час трапезную покинул последний монах. Доктор в одиночестве доел свою кашу и, поблагодарив повара, вышел через кухню. Он поправил пояс и прищурился, оглядываясь вокруг. Солнце между тем поднялось над горными вершинами и ярко освещало двор.

Неужели в этом святом месте живет убийца?

Неспешно доктор дошел до кельи послушников и прикрыл за собой дверь. Он не в первый раз пожалел об отсутствии засовов в монастырских жилищах. Уединение монахам ни к чему, но вот для безопасности это очень плохо.

Андре улегся на койку и уставился в потолок. Каменный свод нависал над комнатой, едва освещенной в утренний час. От единственного окна было мало толку: свет заслоняли яблони из монастырского сада. Деревья здесь были столь же убогие и старые, как люди. Доктор слышал, как по саду ходит брат Рикардо. Под ногами монаха потрескивали сухие ветки, шуршал гравий в междурядьях…

И в этой тоске проходит жизнь. День за днем.

Доктор подумал, что в такой обстановке он сам скоро начал бы воровать, убивать или пить сверх меры. Скучающий человек всегда будет искать себе развлечение по нутру. А уж если жизнь клонится к закату и не сулит ничего нового — пиши пропало. В целом даже настоятеля нельзя винить в сложившейся ситуации: он не мог вернуть старикам молодость, а Сан-Антонио — прежний статус.

Всех их обрекли тихо ждать конца.

Громкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Мужчина неохотно поднялся с кровати и пошел открывать. На пороге стоял брат Арман.

— Не спите? Я поговорить бы хотел, — обычно веселый на грани развязности монах выглядел едва ли не смущенным.

— Можно и поговорить…

Андре отступил в сторону, приглашая гостя войти, но тот колебался.

— Лучше пойдемте прогуляемся. Вон хоть за воротами, огниво ваше поищем.

Доктору показалось, что визитер подмигнул ему. Времени на удивление не было: он боялся спугнуть возницу, который, похоже, решил пооткровенничать. Брат Арман развернулся и зашагал к складу. Андре поспешно нахлобучил шляпу, поправил спущенное голенище сапога и поспешил следом. Под недобрым взглядом брата Андони, сидящего на своем табурете, они прошли прямо через склад во внешний двор. Миновав калитку, монах и доктор ступили на тропу, ведущую к перевалу. Здесь старик нарушил молчание:

— Тут дело такое: я насчет этого мертвяка… Брат Дамьен уже далеко, то есть я так думаю… Ящики вчера в деревню вез… Только он всю дорогу ни слова. Я сам не болтун, далеко до нашего кастильца, конечно, но чтоб вот так, два часа пути — и все молчком, ни чихнул, ни на кочке не охнул… Словом, я вот подумал: если этот бедолага… покойник — и вправду летописец?

— Нельзя этого исключать, — осторожно согласился Андре, не вполне понимая, куда клонит возница.

— А если это он, то где такую одежду взял?

— Ну, мало ли… Вы ведь наверняка не один ему помогали.

— Это конечно, — монах задумчиво почесал подбородок. — Странно, что он скрыл это.

— А по плану он должен был бежать в монашеской рясе? Разве это не привлекло бы внимания?

— Да хоть бы и монахом дальше бежал, подумаешь. Мало ли паломников да миссионеров… Комендант погоню бы все равно не послал: некого. Может статься, что и шума бы не стал подымать от позора, и мне велел бы помалкивать, когда в деревню снова поеду.

— Так вы полагаете, что его прикончил тот, кто дал одежду? — догадался Андре.

— Вполне может быть. Переодел, побрил — и все. Он же наверняка и предложил замаскироваться под местного. У брата Серхио могла быть одежда, только сапоги больно хороши. Этот старый жмот пожалел бы такую красоту на беглеца надевать, если б…

— Если б не знал, что носить ее беглец будет недолго, — закончил его мысль Андре.

— Ага!

— Мне ясен ход ваших мыслей. Значит, вы только после завтрака подумали, что ящик в телеге мог быть пустым?

— За завтраком… На брата Рикардо посмотрел да подумал: ну, не может нормальный человек столько молчать. И тут как в голову стукнуло!

— Интересно…

— Пешком ему не уйти было, ни через перевал, ни по дороге, — продолжал развивать мысль возница. — И труп этот: ну кому еще быть-то, если не брату Дамьену.

— Некому…