Старость — это надолго

— Странно, что повар с ним чуть не дружит.

— А это как раз в его характере: он видит силу духа брата Рикардо и искренне ею восхищается. Думаю, тот отвечает ему признательностью, не больше. Кастилец замкнут на себе и мало что замечает вокруг.

— Ну, на складе-то он все что надо заметил — аж побелел весь.

— Правда? Я не обратил внимания.

— Было-было! — Лу повернулся на другой бок и подышал в кулак, согревая нос. — А потом голову опустил, чтоб лица не видно было. Захорошело от вида крови, небось.

— Он все-таки местный охотник… Едва ли такого удивит мертвое тело. Впрочем, когда это твой давний знакомый, все сложнее… Кто знает? Доброй ночи, Лу.

— Доброй!

И келья послушников погрузилась в сон.

Стук в дверь был негромким, но настойчивым. Снаружи еще не рассеялись сумерки — ни лучика света не проникало в келью сквозь неплотно закрытые ставни. Ранний гость явно не собирался уходить, равно как не хотел поднимать лишнего шума. Зачем-то ему потребовался именно доктор. Когда заспанный слуга открыл дверь, в келью вошел брат Арман. Он был полностью одет для путешествия: на ногах сапоги, а рясу опоясывал теплый шерстяной пояс. Андре догадывался, что монах как-то заботится о больной пояснице, но впервые увидел, как именно он это делает.

Доктор встал с постели, потирая глаза, и поинтересовался, зачем понадобился брату Арману в столь ранний час.

— Ведь настоятель хотел отложить поездку, он сказал мне это после ужина.

— Со мной он не удосужился поговорить! Видать, маразм сразил окончательно. Но я и вправду вряд ли куда поеду… — возница помолчал. — Садовник повесился.

Сон тут же оставил Андре. Он рывком повернулся к вознице. Лу вытаращил глаза.

— Это одна из ваших шуток?

— Если бы! Поглядите сами.

Все трое быстро прошли к двери брата Рикардо. Андре никогда еще не бывал в жилище главного аскета монастыря и не без робости переступил порог. Обстановка практически ничем не отличалась от остальных келий, где доктор уже успел побывать: узкая кровать, стол возле закрытого ставнями окна и опрокинутый табурет. Не беднее и не богаче. Единственным, что отличало келью от остальных, был ее хозяин, тело которого привалилось к стене с обвитой вокруг шеи веревкой.

Глава 15

Лицо покойника закрывал капюшон. Второй конец веревки был привязан к массивному крюку для светильника, вбитому в стену под потолком. Масляная лампа возницы стояла на столе. Сам он прислонился к дверному косяку и невозмутимо оглядывался.

— Я поднялся, стало быть, чтоб в деревню ехать. Пошел за парнем вашим, а тут дверь приоткрыта. Гляжу — вон что! Решил сперва вас позвать. Будить настоятеля что-то неохота, да и брат Модест все одно скоро на колокольню полезет.

— Правильно сделали, — кивнул доктор.

Он старался выглядеть уверенным, но внутри все трепетало. Оказаться первым на месте происшествия было непривычно и даже приятно, однако в эту минуту неопытный следователь растерялся. Андре впервые видел самоубийцу. Личность покойного тоже вызывала сомнения. Брат Рикардо был самым богобоязненным человеком из всех, известных доктору, и вот так запросто покончить с собой…

Андре подошел к покойнику и поднял капюшон. Лицо с вытаращенными глазами и высунутым языком производило жуткое впечатление. То, что он умер от удушья, не вызывало сомнения. Между тем хлопнула дверь по соседству, и через несколько секунд в келью заглянул удивленный повар.

— Ох ты, господи! — воскликнул он, увидав мертвеца. — Как это могло…

Толстяк оборвал восклицание на полуслове и, зажав рот руками, отбежал от двери. Утробные звуки, донесшиеся через мгновение, заставили всех присутствующих поморщиться. Брат Арман вздохнул:

— Нескоро он на колокольню-то теперь залезет. Пойду, что ли, тряхну стариной.

Он вышел, свернув в сторону колокольни. Доктор снова накрыл лицо мертвеца капюшоном, будучи не в силах смотреть на жуткий оскал. Даже невозмутимому обычно Лу стало не по себе от одного его вида. Парень отошел к окну, раскрыл ставни и с повышенным вниманием рассматривал деревья в саду.

Андре тем временем пытался найти хоть какое-то объяснение случившемуся. Но ни записки, ни какой-либо еще подсказки самоубийца не удосужился оставить. Хранил молчание даже после смерти. С колокольни между тем раздался звон, довольно чистый и даже приятный для уха. Брат Арман определенно недооценивал свои музыкальные способности, даже самый придирчивый слушатель остался бы доволен таким звонарем.

Снаружи хлопнула одна дверь, почти сразу вторая, третья… Настоятель, плотник и эконом одновременно появились на пороге. Они с ужасом и изумлением уставились на самоубийцу.

— Этого не хватало! — первым высказался аббат.

— Грех какой, — ахнул плотник, целуя нательный крест.

Брат Андони молча повторил его жест. Осуждал ли он это самоубийство или одобрял его, Андре затруднился бы ответить. Настоятель тем временем взял себя в руки и мрачно осведомился:

— Вы можете как-то объяснить это?

— Никаких зацепок мы пока не нашли. Я осмотрюсь здесь как следует, пока вы будете служить мессу…

— Служба будет долгой, — буркнул аббат. — Завтрак, как я понимаю, еще не готов?