Старость — это надолго

— В трапезной холод, лучше туда и не соваться. А тут я сейчас дров подкину — и будет славно, — суетился монах.

Доктор послушно уселся к очагу и начал есть. Повар забросил пару поленьев в огонь, а после устроился напротив. Щеки толстяка порозовели, глаза блестели. Андре тут же догадался о причинах такого благодушия: бывший барон снова взялся за бутылку.

— Вам сегодня звонить к полуденной мессе? — спросил доктор, чтобы сгладить неловкое молчание. Он совсем не хотел, чтобы монах догадался о его осуждении.

— Позвоню, — кивнул брат Модест. — Скоро уже. А вы любитель поспать, оказывается.

— Сам удивляюсь. Впрочем, никогда не был ранней пташкой. В дороге приходится вставать рано, чтобы за день одолеть большее расстояние, а в городах шум не дает спать до обеда. Пожалуй, у меня впервые за много лет выпал случай проверить собственную натуру, — невесело пошутил доктор.

— Лу своего потеряли небось спросонок? Они на рассвете уехали. Брат Арман скоро после ужина на кухню заглянул и сказал, что утром в путь. Я парня на кухне и оставил ночевать, чтобы вас не беспокоить.

— Я и вправду потерял его с утра, — признался Андре. — Мне ничего не было известно об этом внезапном отъезде, и отсутствие слуги стало полной неожиданностью. На склад заглянул брат Серхио и все мне объяснил. Словом, утро пренеприятное.

— Наш комендант обычно не страдает забывчивостью, — удивился брат Модест. — Впрочем, это вполне в его духе: дал приказ одному — обязаны знать все.

— Точно, — Андре кое-что вспомнил. — Черт побери, после завтрака я должен идти к нему. Обещал отвезти в Уэску письмо о плачевном положении Сан-Антонио.

— Отвезти? Ничуть не удивлюсь, если вам придется написать его, — ухмыльнулся толстяк.

— У отца Лорана так все плохо с образованием?

— Плачевнее некуда. Едва ли он прилежно учился в детстве. Уверен, что наш комендант с пеленок мечтал о военной карьере.

— Как его вообще занесло в монастырь?

— Дуэль, — шепнул монах, покачнувшись на стуле. — Выбор был невелик: постриг или трибунал. В армии с этим строго, тем более в наше неспокойное время.

— А давно он тут?

— На полгода дольше, чем я, — подумав, ответил повар. — Да, верно… Я прибыл сюда тридцать лет назад в разгар лета, а он — чуть раньше, зимой.

— Изменить старым привычкам непросто… Возможно, благодаря навыкам, полученным в армии, он и стал настоятелем, — предположил Андре.

— Командовать горсткой дряхлых стариков — все-таки не то же самое.

Монах замолчал. От вина его взгляд осоловел; чтобы взбодриться, толстяк тряс головой и тер рукой глаза. Доктор доел сыр, смахнул с одежды последние крошки и поднялся.

— Пожалуй, не буду рисковать и заставлять его ждать.

— Да уж, не стоит, — улыбнулся брат Модест.

Через минуту доктор постучал в келью настоятеля. На сей раз тот сам открыл дверь и озадаченно поглядел на визитера.

— Доброе утро, отец Лоран. Мы договаривались насчет письма епископу…

Монах прервал его энергичным кивком.

— Входите! Совсем вылетело из головы.

Он пропустил доктора внутрь и принялся впопыхах прибираться в келье. А беспорядок был изрядный: парадное облачение висело на стуле, бумаги и книги были разбросаны по столу, оплывший воск со свеч не убирали несколько дней, а из-под кровати выглядывали сапоги, которые настоятель надевал во время прогулок. Похоже, секретарь следил за порядком не только в делах настоятеля, но и в его келье.

Аббат Лоран, впрочем, расстроенным по этому поводу не выглядел. Он поспешно затолкал вещи с глаз долой в сундук, сгреб книги и бумаги в одну стопку и пригласил гостя присесть за освободившийся стол.

— Вы приготовили письмо? — осведомился Андре, прекрасно осознавая, что этот вопрос лишний.

— Не успел, — настоятель уселся на свободный стул и уставился на доктора. — По правде говоря, я не знаю, что и писать. Надеялся на вашу помощь. С учетом того, что двое монахов погибли в вашем присутствии, имею полное право надеяться на ваше участие. Я надеялся на большее после того, как прочел ваши рекомендации.

Андре не понравился тон аббата, но он решил не подавать вида. Едва ли комендант поймет, до какого исступления довел подчиненных своим топорным руководством. Сам он выглядел в этот день плохо: под глазами тени, кожа обвисла, и морщины на красном лице проступили отчетливей прежнего. В эту минуту доктор почти пожалел настоятеля: он старел на глазах. Ежедневно укрепляя тело, аббат Лоран пренебрегал заботой о духе. Неудивительно, что разум так рано подвел его.

Доктор спокойно выслушал брюзжание настоятеля и, поразмыслив, ответил:

— Я полагаю, следует написать правду… Один монах пытался сбежать, другой поймал его на этом и в гневе прикончил. Несколько дней спустя убийца не выдержал угрызений совести и наложил на себя руки…

— И вы полагаете, епископу понравится такая история? — угрюмо осведомился настоятель.

— Нет, но поданная под нужным углом, она способна призвать его к более решительным действиям относительно вашего монастыря.

— Каким там действиям? Закрыть его? Запереть все ворота и двери, а самим разбрестись по другим обителям? На старости лет такой позор…