Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова

После победы ас вернулся в свой чертог. Кусок точила по-прежнему торчал у него из головы и причинял боль — ничего с ним Тор не мог поделать. Измучившись, бог решил прибегнуть к помощи провидицы Гроа, жены своего доброго товарища, которого звали Ауравандиль. Женщина стала творить над Тором заклинания, и проклятое точило зашаталось.

Почувствовав скорое облегчение, Тор поспешил порадовать колдунью рассказом о том, как однажды ему пришлось тащить на себе корзину с её мужем. Возвращались они из страны ётунов — холод стоял такой, что, когда высунул Ауравандиль из корзины палец ноги, то тут же его отморозил. Тор отломал тот палец и забросил на небо, сотворив из него звезду. Гроа так впечатлилась сказанным, что от волнения позабыла все заклинания: точило, наполовину уже вынутое, перестало шататься — так и осталось оно в голове Рыжеволосого. С тех пор люди никогда не бросают свои точила поперёк досок пола, иначе начинает шевелиться точило в голове Тора, причиняя богу страдания.

Несмотря на тяжёлую рану, путешествия аса продолжились. Как-то раз, возвращаясь с востока после очередного похода, Рыжеволосый достиг большого фьорда. Обычно, обладая высоким ростом, он переходил проливы и реки вброд, однако тот фьорд оказался слишком глубоким и явно был ему не по зубам. Обходить длинный и извилистый залив уставшему Тору показалось делом хлопотным, тем более что вдали, на другой его стороне, ас разглядел лодку и рядом с нею фигуру человечка. Обрадовавшись, Тор закричал:

— Эй, что там за малец маячит на берегу?

Тут же до бога донёсся едва слышный ответ:

— Эй, что там за старик так раскричался?

Тор немало удивился — на старика он никак не смахивал. Но решил не гневаться: богу очень хотелось побыстрее оказаться дома, поэтому, не обращая внимания на дерзкие слова, ас миролюбиво пообещал ничтожному смертному, который, конечно же, из-за большого расстояния не мог разглядеть, кто перед ним, награду:

— Переправь-ка меня, и я поделюсь с тобой ужином. За моей спиной корзина, набитая снедью. Там селёдки и овсянка — клянусь, ты не едал ничего вкуснее.

Наглец не прекратил насмешек. Тор ушам своим не поверил, когда с другого берега донеслось:

— Нашёл чем хвалиться! Судя по пище в твоей корзине, никто тебя толком никогда не кормил. У тебя, наверное, и матери нет!

Ас едва поборол в себе желание открыть этому мерзавцу, с кем он говорит, но, сдержавшись, Рыжеволосый крикнул:

— Разговор такой для меня тягостен. Кому приятно слышать о том, что он сирота.

Однако человеку, видно, нравилось зубоскалить:

— В том, что ты сирота, не сомневаюсь. Посмотри на свой вид: босяк, да и только — даже штанов не имеешь.

И это оскорбление пропустил Тор — так ему хотелось поскорее переплыть фьорд. В ответ он крикнул:

— Правь-ка сюда свою лодку. Я покажу, где ты можешь пристать.

Однако перевозчик не унимался — ветер донёс до Тора:

— Запрещено мне перевозить конокрадов и немытых бродяг. Если хочешь переправиться, назови своё имя.

Ничего не оставалось Рыжеволосому, как назвать себя. Подбоченившись, он ответил:

— Что же, откроюсь, только не пошатнись от вести такой. Я сын Одина — отец Магни-богатыря. Ты схватился острить с владыкой богов, с громоподобным Тором. А теперь, ничтожный, ответь, как сам называешься.

Перевозчик оказался не из робкого десятка, он крикнул:

— Харбард — имя моё. Ну а если ты тот, за кого себя выдаёшь, отчего тогда нуждаешься в лодке?

Здесь Тор не смог сдержаться. Задрожал берег от его гнева.

— Неохота мне вброд брести по фьорду и корзину мочить. А не то проучил бы тебя, наглеца, за ругань твою и насмешки.

Слова Тора лишь ещё больше подзадорили перевозчика. Харбард ответил:

— Давай, подплывай. А я здесь постою, тебя дожидаясь. Посмотрю, какой ты храбрец.

Тор взъярился не на шутку, однако пересекать глубокий и холодный фьорд всё-таки не решился и прокричал:

— Я бился на равных с каменноголовым Хрунгниром и его одолел. А что такого ты сделал, Харбард?

Перевозчик, чувствуя себя в полной безопасности, ответил:

— Я дев соблазнял на острове, что Альгрён зовётся, целых пять зим.

Тогда Тор презрительно спросил:

— Ну и как у тебя шли с ними дела?

Харбард невозмутимо поведал нетерпеливому богу:

— Когда они покорялись мне, то были милыми и разумными, одному мне храня верность. Я же был их хитрей — семь сестёр ублажал, попеременно деля с ними ложе. А чем ты, Тор, можешь похвастаться? Что ты совершил?

Тор, задетый за живое проклятым Харбардом, не пожелал остаться в долгу:

— Я Тьяцци убил, могучего великана, — вот лучший памятник подвигам Тора! Все знают о том. А что, Харбард, сделал ты?

Перевозчик не нашёл ничего лучшего, как расхохотаться, и хохот его перекатился через залив, достигнув берега, на котором топтался в ожидании лодки негодующий бог. Крикнул Харбард:

— Соблазнял я искусно дев, отнимая их у мужей и лишая несчастных рассудка.

Ещё более вознегодовал Тор, услышав такое:

— Злом, видно, платишь ты за всякое доброе дело.

Харбард пожал плечами:

— Если срезать ветвь у дубка, разрастётся вскоре другая. Всяк занят собой. А что ты сделал, Тор?