Старые страницы

Посл завтра – «э! что мн станется!» – отъ того, что главный бухгалтеръ все норовитъ застать меня одну, шепчетъ нжныя слова и клянется, что – не будь онъ къ несчастью женатъ, не задумался бы посвятить мн всю жизнь.

«Не пропаду! цла буду!..» твердитъ трудящаяся двушка, окруженная этою мелочною мужскою ловитвою любви, твердитъ совершенно искренно и съ убжденнымъ желаніемъ дятельно уцлть, уберечь себя. Но – бдная! она не замчаетъ, что, еще уцлвъ физически, она уже давнымъ-давно не уцлла нравственно, что цломудріе ея размнивается хитрыми людьми ежедневно, ежечасно, ежеминутно на мелкую монету, что – лишь одинъ неосторожный шагъ, одинъ натискъ ловкаго и смлаго ловца, и она затрепещетъ въ рукахъ его, погибшая, осмянная, поруганная. Это – все репетиціи падепія, подготовляющія спектакль, слезный и душу раздирающій – и, какъ часто! – кровавый, съ ножемъ или револьверомъ въ финал.

Если дло обстоитъ такъ въ Петербург, Москв, Кіев и тому подобныхъ крупныхъ цеитрахъ, тмъ ужасне, повторяю, опасность въ медвжьихъ углахъ, гд, на помощь всмъ вншнимъ факторамъ властнаго обольщенія, приходитъ еще каторжная скука захолустья, – лучшая поставщица на сластолюбіе аглицкихъ милордовъ. Дьяволъ любострастія хитеръ, и ни одинъ актеръ не умегь лучше его прикинуться «свтлою личностью», когда этимъ путемъ возможно ему добиться успха въ своихъ темныхъ цляхъ. Десятки разъ беллетристика и драматургія русская посвящали силы свои разработк этого правдиваго и неизмнно насущнаго сюжета и несомннно будутъ возвращаться къ нему еще новые десятки разъ.

Lasz, lasz idn seyn!
Er l"aszt dich ein,
Ais M"adchen ein
Als M"adchen nicht zur"ucke!

Громкою и постоянною насмшкою звучитъ предостерегающая псенка Мефистофеля по темнымъ городкамъ, мстечкамъ и селамъ, гд столько простодушныхъ Маргаритъ изнываютъ въ ожиданіи умныхъ и интересныхъ Фаустовъ. И… он ли виноваты, что вмсто Фаустовъ судьба и условія русскаго захолустнаго склада посылаетъ имъ лишь переодтыхъ аглицкихъ милордовъ.

1900.

III. Женское невжество

Отчего такъ темно невжественны женщины русскихъ образованныхъ классовъ?

Вопросъ мой можетъ показаться дикимъ и даже возбудить чье-нибудь дешевое гражданское негодованіе: какъ? невжественна русская женщина, та русская женщина, когорая… и такъ дале, и такъ дале? И сейчасъ же мн пересчитаютъ нсколъко десятковъ, а, можетъ быть, дв-три сотни русскихъ женщинъ, которыя образованы боле самыхъ образованныхъ мужчинъ и – такъ какъ образованность свою русская жеыщина всегда немедленно переноситъ въ живую прикладную работу на ближняго – то и гораздо ихъ полезне въ общественномъ отношеніи.

Я негодованіе перенесу, примры выслушаю и со смиреніемъ преклонюсь передъ ними, a затмъ, все-таки, придется повторить вопросъ.

– Я, съ вашего позволенія, говорю не о той образованной русской женщин, «которая… и такъ дале, и такъ дале», а о русской женщин изъ образованныхъ классовъ вообще. Не о Софь Ковалевской, не о Сусловой, Кашеваровой-Рудневой, Евреиновой, Венгеровой, Волковой, Савиной, Щепкиной-Куперникъ и тому подобныхъ, но, хотя бы, о супруг вашей Марь Ивановн, своячениц вашей Софь Ивановн, о супругахъ пріятелей вашихъ, Клеопатр Николаевн, Анн Сергевн, Антонин Прохоровн. Вы – блестящій адвокатъ, супругъ Софьи Ивановны – профессоръ университета, супругъ Клеопатры Николаевны и слдующихъ по порядку – ученый врачъ, модный журналистъ, директоръ департамента. Вс извстны за людей, почтенныхъ не только въ круг своихъ профессій, но и вообще весьма просвщенныхъ.

Это, какъ говорится, «интеллигенція». По мужьямъ причисляются къ интеллигенціи и жены ихъ. Но – покуда молчатъ. Ибо, когда он вмшиваются въ мужскіе «умные» разговоры, на лицахъ супруговъ ихъ выражается самое страдательное выжиданіе: сейчасъ-де моя ляпнетъ такую нелпость, что на недлю будетъ смху всему городу. И если «моя», противъ чаянія, не ляпнетъ, a съ помощью природнаго ума, счастливо выпутывается изъ предпрныятой разговорной ававтюры, мужъя сіяютъ, словно имъ удалось показать обществу необычайно ловкій фокусъ. Итакъ, оставимъ въ сторон Софій Ковалевскихъ и прочую аристократію женскаго ума, a повторимъ лучше: отчего въ русскомъ женскомъ обществ только и есть, что – либо аристократки ума, либо «чернь непросвщенна», a среднеобразованнаго класса не имется?

– Позвольте! Да вотъ, именно, моя Марья Ивановна и вс эти Софьи, Клеопатры – какъ тамъ ихъ еще? – и составляютъ этотъ классъ.

– Нтъ, он – «чернь непросвщенна».

– Ну, ужъ на этотъ счетъ – извинитесъ: моя институтъ кончила съ золотою медалью, изъ тхъ кто – гимназію, кто – лучше частные пансіоны… Какого вамъ еще образованія? Не всмъ же на курсы поступать! Надо кому-нибудь и семью длать.

– И при всхъ золотыхъ медаляхъ, гимназіяхъ и лучшихъ частныхъ пансіонахъ, он – круглыя невжды. Быть можетъ, именно бліагодаря гимназіямъ-то и лучшимъ частнымъ пансіонамъ, и невжды.

– Вы противъ женскаго образованія?!

– Противъ плохого женскаго образованія. Нужно хорошее.

– Чмъ же плохо наше современное?