Старые страницы

– И охота вамъ, гг. земцы, совать носъ не въ свое дло, заниматься амурными сплетнями и поднимать много шума изъ ничего. Выгоните вонъ эту распутную двчонку-шантажистку. Что она распутная, это, мм. гг., я полагаю, достаточно доказывается уже нагляднымъ несоотвтствіемъ фигуры ея съ данными ея званія; a что она шантажистка, съ ясностью явствуетъ изъ смлости ея имть какія-то претензіи на помощь и матеріальную поддержку со стороны почтеннаго человка, оказавшаго ей честь привести ее въ святое состояніе материнства. Вмсто того, чтобы безкорыстно довольствоваться тихими радостями такого состоянія и почитать его за нежданное и незаслуженное благословеніе небесъ, оиа алчетъ наживы, жаждетъ денегъ, требуетъ причитающагося ей содержанія и, лишенная такового, дерзаетъ плакать. жаловаться, проклинать, безпокоя своими кляузами ваше высокопочтенное собраніе. Не вступаться за нее должны вы, мм. гг., но благодарить меяя за то, что я избавилъ васъ отъ нея и не позволилъ ей запятнать очевидностью своего позора цломудренную репутацію вашихъ учрежденій. Для сего. мм. гг., я не пощадилъ ни нжной прихоти своей къ этой порочной особ, – ибо, со всею откровенностью чистаго сердца, долженъ сознаться: она, дйствителъно, была моею любовницею, – ни родительскаго инстинкта, – ибо, съ тмъ же чистосердечіемъ, не позволяю себ отрицать: будущій ребенокъ ея – мой ребенокъ. Я Брутъ, мм. гг., и даже больше Брута. Не велика штука покарать порокъ, отрубивъ головы взрослымъ негодяямъ-сыновьямъ, на то y человка и голова, чтобы рубить ее по мр надобности, – я же покаралъ родственный мн порокъ, еще не родившійся, въ утроб его покаралъ! Итакъ – пустъ негодница идетъ въ родовспомогательное заведеніе или, куда ей угодно, a я, во всемъ сіяніи своего служебнаго безпристрастія, во всемъ величіи исполненнаго предъ обществомъ долга, да повлекусь вами въ храмъ славы и да украшусь гражданскимъ внкомъ… «за любострастіе и жестокость!» A засимъ индидентъ исчерпанъ. Объявляется переходъ къ очереднымъ дламъ.

Продлка «аглицкаго милорда», встрченная повсемстнымъ и единодушнымъ негодованіемъ, подала, однако, къ крайнему сожалнію, нкоторымъ, враждебнымъ земскому началу, органамъ печати и частнымъ лицамъ поводъ швырнуть въ ненавистныя имъ учрежденія обидные и неправо злорадные упреки:

– Вотъ ваше земство! вотъ ваши излюбленные люди! Вотъ вамъ общественные избранники!

Я такъ полагаю, что этотъ торжествующій крикъ – глупый крикъ. Полагаю также, что, съ другой стороны, неумны и крики тхъ, кто, въ преувеличенномъ стараніи отстаивать репутацію земцевъ, – не замчая, что она вовсе не требуетъ защиты, – кляяутся и ратятся, будто бекетовскій случай – явленіе единичное, исключительное, баснословное. Это тоже неправда. Бывало все! да! всякое бывало!.. – какъ говоритъ раввинъ Бенъ-Акиба. «Во всякой семь не безъ урода», – имются, понятное дло, уроды и въ огромной земской семь. Но обобщать дикости аглицкихъ милордовъ въ постоянное и типическое явленіе, ехидно ставя его на счетъ не собственному ихъ распутству, a общему земскому распорядку, въ состояніи разв лишь такъ называемая суздальская критика. Милорды – милордами, a земство – земствомъ. И праведникъ, сказываютъ, по семи разъ на денъ падаетъ, a въ земств, какъ и въ другихъ общественныхъ учрежденіяхъ, не все же апостолы сидятъ. И если попадаютъ въ среду земскую жестоковыйные аглицкіе милорды, со всею присущею имъ склонностью не по поступкамъ поступать, то ужасаясь этой склонности, нечего, однако, сваливать грхъ съ больной головы на здоровую. Нечего восклицать:

– Ну, и земщина наша!

Когда гораздо проще и справедливе можно и должно воскликнуть:

– Однако, и милордъ!

Разумется, земство учреждаетъ школы не для развращенія обучающихъ въ нихъ наставницъ – этого и глупйшій изъ враговъ земства сказать не посметъ, – a для просвщенія народнаго. И дв непримиримо противоположныя цли эти могутъ быть перетасованы лишь тамъ, гд во глав школъ вдругъ, откуда ни хвать, по щучьему велнью, по невсть чьему прошенью, возьметъ, да и выплыветъ «аглицкій милордъ», во вкус г. Бекетова.