Стенание

Впервые на моей памяти он выглядел пристыженным.

Я провел рукой по волосам. Получается, Стайс, человек Ричарда Рича, с которым я некоторое время был вынужден сотрудничать, следил за мной еще с весны. Ну не странно ли? Однако, тщательно обдумав ситуацию, я увидел в этом определенный смысл. В апреле началась охота на еретиков, имевших отношение к королеве. А Рич знал, что раньше я работал на нее. Если бы ему удалось установить связь между мною и религиозными радикалами, то он мог бы попытаться выйти таким образом на Екатерину Парр и внести свой скромный вклад в кампанию, развязанную Гардинером против ее величества. Но, разумеется, он ничего такого не обнаружил. Потом, когда в июле их затея провалилась и сэр Ричард узнал, что я охочусь за убийцами Грининга (и, как ему показалось, за книгой Энн Аскью), он мог легко переключиться со слежки на использование меня в своих интересах.

И тем не менее складывалось не все. До конца июля, пока мы со Стайсом работали вместе, я еще не сжег книги, и если мое дело в действительности вынес на заседание Тайного совета Рич, то зачем же он сегодня помог мне, рискуя оказаться в немилости у Гардинера? Хотя пути сэра Ричарда были так извилисты, и все это вполне могло оказаться частью какого-то более масштабного и хитроумного плана… Сегодня утром я подумал, что он говорит искренне, но ему ведь доверять нельзя. Нужно будет обсудить это все с Бараком, решил я.

Теперь Мартин испуганно смотрел на меня, и уголок его рта подергивался.

– Крэбтри дал мне денег, чтобы я начал выплачивать долг. Но это была лишь капля в море, а его интерес тем временем возрастал. Агнесса буквально сходила с ума, убиваясь по сыну.

– Я знаю.

– А Крэбтри требовал все новые сведения. – Броккет посмотрел на меня с какой-то безнадежной мольбой. – Я был крепко повязан с ним, он мог в любое время раскрыть, что я делал.

– Это неизбежные трудности шпионского ремесла. Где вы встречались?

– В одном доме, обставленном бедно, почти без мебели. Думаю, его использовали только для деловых свиданий.

– На Нидлпин-лейн?

Эконом покачал головой:

– Нет, сэр, в Смитфилде, рядом с больницей Святого Варфоломея.

– А точнее?

– В маленьком переулке, примыкающем к Гриффин-стрит. Третий дом от угла, с синей дверью и тюдоровской розой над крыльцом.

Меня не удивило, что у Рича было несколько мест для тайных встреч. Ему принадлежала половина домов вокруг церкви Святого Варфоломея.

– Полагаю, мы с Агнессой теперь должны уволиться, сэр, – тихо проговорил Мартин.

– Как я понимаю, ваша жена ничего не знала обо всем этом?

– Не знала, сэр. Она бы не позволила мне заниматься такими вещами. Наверняка Агнесса пришла бы в ужас и начала бы всячески отговаривать меня – ох уж женщины: они не понимают, на что может толкнуть мужчин крайняя нужда. – Броккет попытался выдавить улыбку, словно бы приглашая меня поговорить как мужчина с мужчиной о причудах слабого пола.

Однако, признавая, как бесчестно он себя вел, этот человек до сих пор даже не попросил прощения. К тому же Броккет с самого начала невзлюбил меня, как и я его. Поэтому мне было проще сказать ему:

– Пока что не увольняйтесь, Мартин. Игра еще не закончена. Ваше предательство втянуло вас в игру, затрагивающую высших лиц королевства. Когда вы последний раз виделись с Крэбтри?

Эконом, похоже, насторожился:

– В прошлую среду. Я встречался с Крэбтри раз в неделю в доме у больницы Святого Варфоломея, чтобы передавать ему сведения. Если было что-то срочное, то полагалось оставить в ближайшей таверне сообщение, что мне нужно с ним увидеться. Так я и сделал, когда узнал, что вы сожгли книги. – При этих словах Мартин понурил голову: неужели все-таки испытывал угрызения совести?

– Отныне вы, разумеется, не будете следить за мною. Но с виду все останется как прежде. Пока не знаю точно, возникнет ли такая необходимость, но мне может понадобиться, чтобы вы пошли в таверну с сообщением.

Тут уж Броккет обеспокоился всерьез:

– А нельзя нам с Агнессой теперь просто отказаться от места?

– Нет. И если вы уйдете без моего согласия, я позабочусь, чтобы впредь вы больше не нашли работы. А теперь мне нужно послать письмо в Хэмптон-Корт.

Мартин совсем перепугался. Он, наверное, и прежде понимал, что Стайс связан с охотой на еретиков и что здесь замешана политика, но, несомненно, предпочитал не думать об этом.

– Понятно? – строго спросил я его.

– Да, сэр. Я сделаю, как вы скажете.

Эконом глубоко вздохнул, и буквально у меня на глазах его лицо вновь превратилось в обычную бесстрастную маску. Чуть покачиваясь, он встал и взял со стола серебряное блюдо.

Наша встреча с Роулендом была назначена на два часа, и время уже подошло. В животе у меня урчало от голода, но я вышел из дома и направился в Линкольнс-Инн. Когда меня пригласили в кабинет к казначею, он, как всегда, сидел за своим столом. Без малейших признаков смущения Роуленд улыбнулся мне:

– Значит, Тайный совет отпустил вас, брат Шардлейк?

– Да. Они признали обвинения миссис Слэннинг полнейшим вздором, каковыми те и были.

Роуленд наклонил голову с носом-клювом и потеребил кончик бороды.