Стихи. 1964–1984

Все чаще встречаю на улицах (обознаюсь)
уехавших так далеко, что возможно
о них говорить, не скрывая неловкую грусть –
как мы говорим об умерших: и бережно, и осторожно.

Все чаще маячат похожие спины вдали.

А если вглядеться, то сходством обдаст, как волною.
И страх тошнотворен при виде разверстой земли –
своих мертвецов отпущаеши, царство иное?

И море и суша, добычу назад возвратив,

издохшими пятнами краски заляпали глобус,
чьи все полушарья для здешнего жителя – миф
о спуске Орфея за тенью в античную пропасть.

Куда же уводишь меня, привиденье, мелькнув

в апраксинодворской, кишащей людьми галерее,
где хищницы-птицы в лицо мне нацеленный клюв
и страха разлуки и страха свиданья острее.

Маячу в толпе, замирая… А рядом орет

и хлещет прохожих крылом аллегория власти.
Все чаще ловлю себя, что составляю народ,
уже нереальный – еще не рожденный… по счастью.

И падаю в шахту, пробитую в скалах, не сам

вослед за ушедшим – но центростремительной силой
толкаем узнать, каково ему, смертному, там,
у центра земли, за границей, точней, за могилой!

1973

«Который человек не чувствовал родства…»

Который человек не чувствовал родства
с оторванной ладонью клена,
испепеленной по краям?

Из недр иного существа

который человек не взглянет удивленно,
осенним солнцем осиян?

Для просветления достаточно упасть,

и тлеть, и корчиться, как листья под ногами,
и каблуком – на собственную кисть!

Который человек – страдательная часть

взметнувшегося ветра убеганья –
откликнись или обернись!

Чем хочешь обернись, но только не собой –

трамвайным ли стеклом, известкой ли ущербной
или осколком кирпича…

Я пасынок природы городской.

Я падающий сквер средь падали и скверны.
Я – пыль заблудшего луча!

На севере души зеленым жить грешно.

Деревья мокрые покрыли мостовую –
но плоско им, наверное, расти…

Который человек – он кончился давно,

оставив сад и сырость остальную
и дуновение пути.

Октябрь 1972

«Не без лукавства – не бойся – не без лекарства…»

Не без лукавства – не бойся – не без лекарства
каждая боль – но подарок небесных долин,
где серебрится, волнуясь, небесная паства,
где одинокий Пастух от растения неотделим,
от разрастанья ветвистого дерева-звука…
Дудка простая! ты саженец влажной земли –
произрастаешь из губ не без боли. Но дольше продли
тень свою, музыка. Пусть не кончается мука
дерева жизни, обнявшего нас многоруко,
дерева, где мы и тяжесть, и смысл обрели!
Не без улыбки – подумай – не без укора:
всякая скорбь не умеет замкнуться собой,
всякое дерево крика становится рощицей хора.
Овцы теснятся к подножью горы голубой.

Март 1973