Стихи. 1964–1984

Во дворе с журавлями горит неусыпная ночь.
Сыплет снег, и осыпанный корью
спит ребенок, но, мордочку хворью
прогоняя из комнаты прочь,
лапы хвойные машут, и тени хвои
меховые – на белых обоях,
карта Севера – стены твои,
детство жара, крыло журавлиного зноя!

Январь 1974

Два отрывка

I

Экологический Тютчев, и чистая роща, и гром!
Перелистну – и замолкну в июле по старому стилю:
бывшей природы кафтан почерневшим расшит серебром,
плещет серебряный ключ.
Наклонились и – ветви раздвинули – пили
влагу высокую с цинковой примесью туч,
с тысячью колокольцев.
Где родники и худые узлы богомольцев?
Странно – куда исчезают источники жажды?
Вижу сломанный трактор, и воздух над полем горюч
дважды отравленный – и оживающий дважды.

II

Все – невозможно. Даже возможное – пыль.
Нелюбопытные путники с пеньем слепым
катят печальное медленное колесо,
или мучнистое, с тысячелетним налетом
пуха и одури, поворотилось лицо…
Бывшие летчики молча смешались с народом,
пьют на углах, на мгновенье легчая.
Пыль поднимается – праздничная, золотая,
пыль драгоценная!

Август 1977

«Нет ничего не сказанного. Нет…»

Нет ничего не сказанного. Нет –
сказал я – ничего.
Буддист с автоматическим оружьем
выходит из лесу. Лицо его черно,
а череп желтым светом окружен.
– Смотри, здесь ничего! – Я не хочу смотреть:
у памяти, чья карта полустерта,
есть собственный индокитай
с камбоджей смерти.

Август 1977

«Холодное зеркало шили подруги…»

Холодное зеркало шили подруги.
Холодное, круглое, в раме железной –
но там не жених отражался небесный,
а иглы навстречу друг другу летели…
Гадания ваши давно бесполезны!
Раскрытые двери. Разъятые руки.
И круглое зеркало в раме железной –
само для себя рукоделье.
Их трое, но кто разбирает их облик?
Гадателю – Грации, явственно – Парки.
О странная оптика! Отблеск неяркий –
и вкопанной радуги узкие ноги.

Июнь 1977

Баллада

Баллада