Стихийник: Артефакт душ

– Смотрю, когда кровь приливает не к тому месту, мозги отключаются.

– Да, я видел, как он желал девчонку, – поддакнул подлетевший фамильяр и показал альву язык: – Похотливый сид.

– Плут, закройся! – Райнхард щёлкнул пальцами, и рот фамильяра запечатался. Лис хотел возмутиться, но не смог выдавить и слова. – А ты бери лошадей и уходи в город: с минуты на минуту сюда прибудут жнецы. Как ты знаешь, их притягивает не только насильственная смерть, но и чары. А то количество, что высвободила Иола, приведёт не одного служителя.

– Служителя?

– Вот правда, думается плохо. Жнецы с острова Истин. Вы же туда направлялись?

Альв растерянно моргал.

– Поэтому ты отпустил Иолу? Ты всё продумал заранее?

– Не всё, но после того, что она сделала с анимусами, на остров ей соваться крайне опасно, там с ней разговор будет короткий. Да и не нянька я для неразумной Шатмиры. А Эйлин за ней присмотрит.

– Ты доверяешь этой женщине?

– Не больше, чем себе. Но знаю одно: кому бы Эйлин ни служила, зла Иоланте она не причинит.

– Надеюсь, ты прав, стихийник. – Лойтер устало потер шею и болезненно охнул. Пока адреналин будоражил кровь, он совсем забыл о крыльях, сейчас же боль нахлынула с новой силой.

Райнхард откинул пару досок, вытащил альвийский плащ и передал Лойтеру.

– И вот, – альх отцепил от пояса ножны с мечом. – А то прибьют раньше, чем доедешь до города.

– Ты беспокоишься обо мне? – прищурился альв, укрываясь от дождя с головой.

– Конечно, нет, – то ли хмыкнул, то ли хрюкнул Райнхард, потрепав Альтаффа по мокрой гриве. – Забочусь о своём коне. Надеюсь, ты в состоянии его защитить? Заметь, это единственное, что мне действительно дорого.

Альв некоторое время смотрел на Райнхарда внимательным взглядом. После недолгого колебания отставил меч в сторону и уселся на бревно.

– Что ты делаешь?

– Я пойду с тобой, и это не обсуждается.

– Зачем? Ведь ты недолюбливаешь мальчишку.

– Он важен Иоле.

– Плевать. Уходи, пока есть возможность. Какая тебе выгода?

– А какая выгода тебе? Ты вообще его не знаешь, Иолы нет, никто не попрекает и не отнимет рубин, он твой. Продай и живи в своё удовольствие.

– Слушай, – зло выплюнул Райнхард, – как хочешь, я предупредил: возможно, это дорога в один конец. Я не настолько всесилен, как ты думаешь, и, возможно, это будет последнее место, куда я отправлюсь. Но я отправлюсь туда по своей воле, несмотря на то, что… – Райнхард резко осёкся и поморщился: проклятая руна словно взбесилась и скрутила внутренности тугим узлом.

– Несмотря на что?

Но Райнхард уже потерял к альву интерес. Хочет помереть – его проблемы. Щелкнув пальцами, он освободил Плута и наказал вывести коней в безопасное место, а потом явиться на остров. Плут сделал в воздухе радостный кульбит и стремительно стал изменяться. Через мгновение на поляне стояла копия Райнхарда. Одобрив идею, фамильяра, альх помог надеть на лошадей уздечки и вывести их с поляны, надеясь, что прощается с верным другом не навсегда.

– Не грусти, дружище, – он провел ладонью по бархатистой морде, и конь попытался поймать ладонь мужчины губами. – И не ругайся с Плутом, он позаботится о тебе.

Альтафф дернул ушами и скептически фыркнул, словно понимал речь хозяина. Через мгновение умные глаза погрустнели и конь опустил голову. Мужчина обнял его и похлопал по загривку:

– Ну, давайте в путь. Надеюсь, ещё увидимся.

Райнхард смахнул с лица ненавистную воду и устало уселся рядом с альвом.

– Даже если ты положишь к её ногам весь мир, у тебя нет шансов.

– Почему? – безразлично поинтересовался альв, нахохлившись и уставившись в пустоту.

– Потому что она любит другого.

3

Айлех не понимал, какое время суток на поверхности и сколько прошло дней с тех пор, как его отправили в темницу. Все это время пытка болью не прекращалась. Ненавистная флюсца отравляла медленно, но верно, выжигая из него магические потоки, выворачивая наизнанку тело и дух. И даже когда наступало долгожданное беспамятство, боль не отступала: она приходила в кошмарах, где с него то заживо сдирали кожу, то обливали жидким огнём. Только редкие разговоры с сумасшедшим соседом давали небольшую передышку, Айлех вслушивался в темноте в голос, который нёс бессмыслицу, и понимал, что еще жив и может бороться. Только бы не сойти с ума раньше, чем пройдет запал.

– Эй, друг, давно ты тут? – спросил Айлех, когда тишина стала убивать.

– Сколько себя помню. Но помню я себя слабо… – Лязгнули цепи, и голос в темноте стал ближе и заинтересованнее. – А ты знаешь, кто я? Почему я здесь? А есть что-то еще, кроме темноты? Расскажи.

Айлех, лежа на холодном полу, пожал плечами:

– Я уже и сам не помню. – Он кивнул наверх, но жест потонул в глубокой темноте. – Есть море, оно невероятно глубокое, цвета синевы, но на закате всегда розовое. Я раньше никогда не видел море, и мне оно очень понравилось. А еще есть ветер и один утёс… я любил на него подниматься. Там ветер самый сильный. Кажется, еще мгновение – и тебя сорвёт вниз. Страшно, но мне нравилось. Теперь я понимаю, почему.

– Почему? – глухо обронил мужчина, вслушиваясь в тихий голос Айлеха.

– Потому что ветер – мой друг.