Стихоритмия

Сердечко трудится пока.
И я живу, дышу, и вижу
Как в небе лужа молока
Ползёт, и капает на крышу.

Я намотал себе на ус,

Что нет чудес в густом тумане.
Я трус, но, всё же — не боюсь
Вертеть судьбу на барабане.

Я жил у моря целый год,

Где алыча, хурма и сливы.
Где грел под пальмами живот,
Пусть одинокий, но счастливый.

Но счастье — хрупкая деталь,

И мимолётное, как лето.
И мне сказали: «Очень жаль,
Но нет вакансий для поэта».

Какая боль. Но, так и быть.

А стрелка тикает упрямо.
И всё бесследно позабыть,
Мешают два глубоких шрама.

Похулиганил, погрустил,

И сделал вывод на уроке.
Того, кто кашу заварил,
На два и шесть закрыл, в итоге.

И вот я здесь. Привет, Нева!

Привет, культурная столица!
Ты помнишь всё, и я едва
Забыл твои дома и лица.

Я снова здесь, и как живой

Глядит архангел на дворцовой.
С такой же светлой головой,
С такой же жалостью тяжёлой.

Но сердце трудится пока.

А значит будет день и пища.
На небе будут облака,
Ну а под ними — Саша Злищев.

Полночь

Мои стихи, и книги, и окурки —
Всё на столе, и полночь на часах.
И капилляры у меня в глазах,
Что кракелюр на белой штукатурке.
И километры слов в карандашах.
И сотни мыслей в жилистой фигурке.

А за окном январь и полумрак.

Меня тошнит от этого расклада.
Зима всегда как новая блокада,
Но из неё не вырваться никак.
И лает пёс на улице, дурак.
Ему для счастья очень мало надо.

А бледный ветер ломится в окно

Стучит ветвями по стеклу настырно.
И если б он имел своё лицо,
Наверняка смеялся бы ехидно.
Пришёл февраль на белое крыльцо,
И наблюдает в двери любопытно.

Так одиноко в этой пустоте.

Так надоели серые обои,
И этот запах прошлогодней хвои,
И эта жизнь в голодной нищете.
Стране нужны холопы, и герои,
Но мы с тобой не эти, и не те.

А завтра будет новое вчера.

И чудеса не свалятся под ноги.
Мы так боимся покидать берлоги,
Хотя, давно решили, что — пора.
Но мы вернемся вечером, в итоге
Топтать узоры старого ковра.

Когда помру

Когда помру я, будет невдомёк
Зачем пришёл, и для чего родился.
Так мало спел, так много приберёг.
Так скучно жил, и с этим примирился.

Когда помру я — будут холода.

Взойдёт луна лампадой золотистой.
Уйдут в откос скупые поезда,
Укрыв в плацкарт мечты мои и мысли.

Когда помру я, тополь у ворот

Опустит руки до земли осенней,
И жизнь мою, как веником сметёт,
В обрывки фраз моих стихотворений.

Проза

Хутор

1

Весенний паводок давно уже сошёл, но просёлочная дорога в хуторе по-прежнему оставалась вязкой, словно густая овсяная каша. В центре хутора, рядом с кладбищем, над домами заметно высится железный амбар. Брошенные комбайны вокруг амбара, словно мертвецы советской эпохи железными ртами демонстрируют свои гнилые зубы.