Читаем Стихотворения Часть 1 полностью

А бровей твоих дорогой излом,

Надо мной уже не любуется.

То ли в небе я, то ль на дне реки,

То ли в облаке, то ль на льдиночке,

И найти меня людям не с руки,

И растаяла вся до жилочки.

<p>День 28.01.1988.</p>***

Не ищу одобренья людского,

И проходит оно стороной,

А ищу состоянье такое,

Когда сердце не просится в бой.

И спокойно, порой деловито,

Я иду по целинным полям -

Моих дел, и нет мысли,

чтоб быть знаменитой.

Просто жизнь посвящаю делам.

И муж мой – он на всем экономный:

На себе, на других, на делах,

Внешне он очень уж, даже скромный.

Но вот в мыслях частенько – аллах.

Преклоняюсь пред знаньями века.

А он ими пропитан до дна,

Видно мне повезло с человеком,

Не бываю я дома одна.

Мы и рядом, и вечно не вместе.

До сих пор искры часто летят.

Но вдвоем, мы как строчка из песни,

Нам разлуки – века не простят.

Отчим, мачеха – это пустое,

Без обиды, для всех говорю,

Для детей – счастье очень простое,

Быть с отцом, а иначе сгорю.

4утра 27.01.1988

***

Флюгером застыли на деревьях

Три сороки, смотрят свысока

На людские и свои пороки,

Без волнений, творческих стремлений.

На МИЭТ взирают не дыша,

Смотрят на людей – а те спешат.

В ясном небе, пьедестал морозный,

В инее от дышащих берез,

В этот день так мало льется слез,

И так часто смех звучит задорный.

На сороках модные цвета -

Те, что в моде годы и века.

Стекла, кирпичи, часы, уступы

Собрались в единый институт,

А внутри подъем есть, очень крут,

И с него уходят с думой скупо,

На глаза всевидящих сорок,

В армию служить обычный срок.

Армия сбирает даже умных,

Тех, кто может думать и дерзать,

Тех. Кто может очень много знать,

Забирает из компаний шумных.

И кричат, кричат тогда сороки,

По науке плачут белобоки.

И пустеют группы без ребят,

Зря резвятся полы на разрезах

Юбок, что на ножках очень нежных,

Ладно, и заманчиво сидят.

И с тоской глядят тогда сороки -

Отошли их молодые сроки.

В институте двери закрывают.

Что там изучают – я не знаю.

Знаю то, что знают лишь доценты,

Ассистенты, аспиранты и студенты.

Кто же я? Профессор всех наук?

Нет, я стихотворец этих мук.

Мне по нраву топот в коридорах,

Или пустота моих дорог.

Тогда слышно: чей-то голос строг,

Объясняет что-то без укора,

Тихим и доверчивым студентам,

Ходит взад, вперед в апартаментах.

Улетели строгие сороки,

Ветерок уносит иней прочь.

Красота лесов – мороза дочь -

В институт идет давать уроки:

Холода, терпенья, белой склоки,

Потеплев, уходит тихо прочь.

Утро28.01.1988

***

Командировок тысячи в стране -

Они источник деловой работы,

Кто едет разбираться в кутерьме,

Кто бегает по складам, точно в тьме,

Кто план перемещает с криком:

– Что, ты!

И самолеты, поезда, машины

Порою заменяют телеграф,

И остаются, чуть плаксиво жены,

Скрывая раздражительные тоны,

В довольно непокорный нрав.

И я, их редкий представитель,

Лечу и еду, сбросив страх,

Потом расскажут, кто с кем видел,

И не поможет черный свитер,

От всех злословий, ох и ах.

А я люблю уйти с дороги,

И делать в жизни первый шаг,

И перепрыгивать пороги,

Пресечь словесные ожоги,

И думать, мысленно – я маг.

А за окном чернеет ночь,

И стук колес, почти не слышен,

И еду я с огнями прочь,

И говорю я лишь про дочь,

Про волосы ее в цвет вишен.

А вот и цель. Морозный воздух

Приятно щеки холодит,

И новый город – это отдых,

От всех знакомейших обид.

И сердце с городом парит.

Стучат трамвайчики по рельсам,

Везут людей на машзавод -

Командировачные рельсы,

Бегут сюда из года в год.

В дороге знающий народ.

Люблю узнать я новый город,

И новый цех, и стаю мыслей,

И для стихов есть новый повод -

Они над головой зависли.

Я не одна. Со мною – люди,

Чей опыт разумом пронизан,

Идут вопросы по карнизам -

Ответы – лестницей прилюдий-

Командировка вышла в люди.

<p>5.02.1988</p>***

Спокойствием с небес спустился снег

И равномерной белой окантовкой,

Деревьям и домам добавил свет,

И лег на воротник лихой подковкой.

И влажный снег уменьшил все шаги,

И тише, и задумчивее мысли,

Вот так же утром мы с тобою шли,

Твои усы под снегом мирно висли.

И вот прошли любви нашей года,

Где холод и жара порой встречались,

Да и теперь, возможно, не всегда

С тобою мы смиренно улыбались.

Комфортно надо чувствовать себя

Среди проблем домашнего хозяйства,

И жить спокойно, вовсе не скорбя,

и я ведь не домашняя хозяйка.

Так и живем, тревожно иногда,

А в основном, в туманной атмосфере,

И тишина зимой в душе тогда,

Когда друг другу мы спокойно верим.

10.02.1988.***

Опустилось солнце майское на землю,

Распушились нежной зеленью леса,

И ко мне вернулось редкое везенье,

Цепь событий, словно мая полоса.

И вернулась я на место, где была я:

Шила, штопала, учила сопромат,

Годы канули, но жизнь моя былая,

Вторглась милая, и, кажется, впопад.

Вновь учусь, одолеваю грань науки,

Вновь я шью, стригу, стираю и вяжу,

И стихи пишу, и сердцу не до скуки,

Просто жизнью нашей, видно, дорожу.

Одеваю, обуваю наших деток,

Жизнь проста моя, и проще не сказать -

Словно дерево я майское из веток,

В чертежах моя финансовая рать.

Вот везенье, так везенье, что тут скажешь?

Май, не май, а солнцу рада я всегда,

Так словами сквозь грядущее помашешь,

И порадуешься трудностям труда.

18.05.1988.***

Если б можно было укрощать себя,

И спокойно делать, то, что скучно,

Я жила бы долго, не скорбя,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сияние снегов
Сияние снегов

Борис Чичибабин – поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии, в произведениях органично переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Его творчество, отразившее трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы и нравственного поиска. Современники называли его «поэтом оголенного нравственного чувства, неистового стихийного напора, бунтарем и печальником, правдоискателем и потрясателем основ» (М. Богославский), поэтом «оркестрового звучания» (М. Копелиович), «неистовым праведником-воином» (Евг. Евтушенко). В сборник «Сияние снегов» вошла книга «Колокол», за которую Б. Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР (1990). Также представлены подборки стихотворений разных лет из других изданий, составленные вдовой поэта Л. С. Карась-Чичибабиной.

Борис Алексеевич Чичибабин

Поэзия
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия