Хорошо, в чаще леса блуждая,Где безмолвие манит ко сну,Под навесом ветвей отдыхая,Слушать летнего дня тишину!Вкруг безлюдно, а все ж не пустынно —В том святом одиночестве яСнова сердцем ловлю беспричинноБесконечную песнь бытия.И я счастлив, покуда скрываюсьВ этих чащах, бродя наугад, —Я людей повстречать опасаюсь,Люди тихий мой рай разорят.Люди всюду, и к этому раюСлезы горькой недоли несут.Не однажды с тревогой встречаюЯ проклятое горе и тут.Вот ободранный дед-старичинаКовыляет, склоняясь к земле,Низко гнет его долу сушина,За плечами — грибы в кошеле.Знаю сызмала деда седого,За селом его хата гниет.Он живет одиноко, убого —Собирает грибы, продает.Пищу, рубище взять ему где же?А пойдешь по грибы — заберут!Лесники отведут на Медвежью,А в Медвежьей под арест запрут.Я спешу за деревьями скрыться,Чтоб меня не увидел седой.Знаю: встретиться старый боитсяС черным платьем, как с черной бедой!Да напрасно! Приметил, бедняга,Из груди его вырвался крик,Кинул связку и и темень оврагаТоропливо укрылся старик.Долго слышалось мне, как хрустелоПод ногами, где старый бежит,И в груди его что-то хрипело, —Так больной перед смертью хрипит.И подумал я: «Сгинь же, проклятыйМой господский наряд, — ты меняДля убогого, бедного братаСделал пугалом — пуще огня!»
Нагуевичи, 1882
Из книги «Увядшие листья»
(1896)
Из цикла «Первая горсть»
«На смену тоске отупенья…»
Перевод А. Ахматовой
На смену тоске отупеньяВновь песен плеснула волна,Как будто из пепла воссталаБлестящих огней пелена.Что раньше казалось покоем,То пепел минувшего был;Под ним животворная искраЛюбви сохранила свой пыл.Она еще тлела, искрилась,Под пеплом томилась в тиши;Но ветер повеял и пепел развеял —Попробуй теперь потуши!Так нет же! Тушить я не буду!Пусть плещет огней пелена!И сердце пусть бьется, и вольно пусть льетсяБурливая песен волна!
«Ты, только ты — моя единая любовь…»
Перевод А. Ахматовой
Ты, только ты — моя единая любовь,Но не дано тобой мне в жизни насладиться;Ты темный тот порыв, что отравляет кровь,Вздымает грудь мою — и не осуществится.Ты тот напев, что мне в час вдохновенья снится,Но для него, увы, не нахожу я слов;Ты славный подвиг мой, и я к нему готов.Когда бы веру мне да мощную десницу!Как сгубленную страсть, угасшие желанья,Не спетый мной напев, геройские дерзанья,Как все высокое, что я в душе таю,Как пламя, что меня и греет и сжигает,Как смерть, что, погубив, от мук освобождает, —Вот так, красавица, и я тебя люблю.