Солнце клонится над Львовом,ярче пестрого ковра,вся блестит в лучах закатаСвятоюрская гора{69}.На горе столбы да трубыобгорелые торчат;вдоль дороги верб безлистыхцепенеет длинный ряд.Средь руин шатры белеют,к стенам лепятся тесней,чем грибы с широкой шляпкоймежду обгорелых пней.Кучками между шатрамиотдыхают казаки,блещут копья и высокихшапок красные верхи.Кой-где стон раздастся в стане,песня там и сям слышна,звон бандуры, окрик стражи,зов протяжный чабана.На горе уже к вечернеблаговестят, — и на звонгнутся головы казачьи,богу отдают поклон.И внизу все колокольнильвовские отозвалисьмногозвучной перекличкой,подымающейся ввысь.А у церкви Святоюрской,на челе горы крутом,близ шатра, под старым дубомходят чарки за столом;Тут Богдан{70}, казацкий батько,пять полковников с ним в ряди Иван Выговский{71} — писарь —за беседою сидят.От Богдана справа — гости,что спешили издали,что от Яна Казимира{72}дар и письма привезли.Тут старинный кум Богдана,Любовицкий{73} — важный лях,он в Чигирине{74} когда-тодо войны бывал к гостях.Рядом с ним сидит пан Грондзкий;словно крыса, быстрый взглядмечет он на стены Львова,на шатров походных ряд.Замер благовест вечерний,писарь кубки налил вновь,и заслушалось застольеважных гетмановых слов.