Шло время между тем, и золото закатаРумянило ручей и мачехину хату.Сердилась мачеха: «Где эта тварь дрянная?Ну, погоди, придет, я девку отругаю!»Та мачеха была несносной ведьмой злою.Не знала Илушка от мачехи покоя.«Небось баклуши бьет, — так думала старуха, —Накрою-ка ее, влеплю ей оплеуху».Ах, Илушка, беги от мачехи, родная!Бедняжка, не уйти тебе от нагоняя.От сладких снов любви, несчастная сиротка,Ты вдруг пробуждена ее визгливой глоткой.«Ах, вот ты где, овца, святая недотрога?Ты вот чем занята? И не боишься бога?Вот девушкам пример! Любуйтесь ею, люди!Чтоб с места не сойти теперь тебе, паскуде!»«Довольно горло драть, вы слышите ли, тетка!Заткните сами рот, иль мы заткнем вам глотку!Про Илушку хоть раз скажите слово худо —Я зубы выбью вам и сожалеть не буду».Что говорил пастух, он сам в сердцах не ведал,Но Илушки-красы своей в обиду не дал.К старухину лицу он свой кулак приставилИ вот что ко всему для внятности прибавил:«Смотрите, если вы не станете потише,Я петуха пущу вам красного на крышу.И так ведь девочка оттерта на задворки,Гнет спину день и ночь, не видит хлеба корки.Брось, Илушка, робеть. Она ведь ясно видит,Что будет с ней, когда она тебя обидит.Чем всюду нос совать, вы дома бы сиделиДа за собой, кума, получше бы глядели».Накинув свой тулуп, простился он с подругойИ в поисках овец пошел шагать по лугу.Он обошел луга, крестьянские угодья, —Лишь несколько овец паслось кой-где в разброде.