Стоик

Она вопросительно смотрела на него, тогда как он отвечал ей взглядом в упор.

– Теоретически – да, – ответил он. – Я бы терпел это столько времени, сколько было бы необходимо, потому что я тебя люблю. А потом я бы, наверное, отпустил тебя, как отпустила бы меня ты, если бы я стал тебе безразличен. Но сейчас, зная то, что знаешь ты, я хочу услышать от тебя вот что: ты все еще любишь меня, дорогая? И это очень важно, потому что я люблю тебя, как прежде, без памяти.

– Фрэнк, ты спрашиваешь меня о том, на что я в эту самую минуту не могу ответить, потому что не знаю.

– Но, как ты понимаешь, – настаивал он, – в данном случае ее влияние сошло на нет, иначе меня бы здесь не было. И я тебе говорю об этом как о факте, а не прибегаю к этому как к извинению.

– Иными словами, – сказала Бернис, – она не приплыла с тобой на одном пароходе.

– Она всю зиму танцует в Нью-Йорке. Любая американская газета сообщит тебе об этом. Я утверждаю, Беви, что мое влечение к тебе не только сильнее, оно еще и другого качества, оно выше. Ты нужна мне, Беви. Мы с тобой два разума, два темперамента, которые мыслят и действуют одинаково. Вот почему я снова здесь и почему я хочу остаться. Эта связь была менее ценной. Я все время чувствовал это. Когда ты перестала писать, я понял, насколько ты мне нужна. Вот тебе главное. Что ты мне ответишь, Беви?

В сгущающихся сумерках он подходил к ней все ближе и ближе. И теперь вдруг схватил ее, прижал свои губы к ее. И она сразу же почувствовала, что уступает ему, уступает умственно и эмоционально. Но в то же время она ощущала потребность четко заявить о своей позиции.

– Я люблю тебя, Фрэнк, да. Но с твоей стороны есть только чувственное притяжение. Когда оно пройдет… когда оно пройдет…

Оба они смолкли в объятиях друг друга, позволив желанию, эмоции загасить на время маленький слабый светильник человеческого разума и подавить ненадолго ту совершенно безрассудную силу, которая называется человеческой волей.

Глава 49

Позднее в ее спальне той первой ночью Каупервуд продолжил свои аргументы относительно разумности сохранения принятых ими ролей – опекуна и подопечной.

– Видишь ли, Беви, – сказал он, – такого рода отношения между нами уже закрепились в умах Стейна и других.

– Ты хочешь узнать, не планирую ли я уйти от тебя? – спросила она.

– Я, естественно, предполагал, что ты можешь обдумывать такой вариант. У этого парня – у Стейна – есть немало, чтобы предложить тебе.

Он сидел на краю ее кровати. Лунный свет, пробивавшийся в спальню сквозь закрытые ставни, лишь немного рассеивал сумерки. Бернис сидела в кровати, подсунув под спину подушки, курила.

– Но не столько, сколько у тебя, – сказала она, – если тебя это и в самом деле интересует. Но если хочешь знать, я не обдумывала ничего такого, кроме той проблемы, которую ты мне навязал. Мы с тобой заключили соглашение, а ты нарушил его. Чего ты ожидал от меня в сложившихся обстоятельствах? Чтобы я предоставила тебе полную свободу и ничего не попросила для себя?

– Я не ожидаю ничего, что может стать для тебя неприятным или болезненным, – сказал он агрессивным тоном. – Я только предполагаю, что если ты собираешься увлечься Стейном, то мы должны решить, каким образом продолжать наши отношения опекуна и подопечной, пока ты не утвердишься в своем новом положении. С одной точки зрения, – добавил он с откровенной прямотой, – я буду рад знать, что ты устроилась с таким человеком, как Стейн. С другой стороны, есть программа, которую мы запланировали, и если ты, Беви, перестанешь быть ее частью, то я тебе скажу напрямик, она потеряет для меня интерес. Может быть, я буду тащить ее и дальше продвигать ее. Может быть – нет. Все зависит от того, как я себя буду чувствовать. Я знаю, ты думаешь, что поскольку я связался с Лорной Мэрис, то я легко могу создавать для себя благоприятные условия и в других случаях. Но я смотрю на это иначе. Связь с ней была чистой случайностью, определялась страстью, а не разумом – я тебе уже говорил об этом. Если бы ты была со мной в Нью-Йорке, ничего бы этого не случилось. Но поскольку это уже случилось, я вижу единственный выход: наладить между нами наилучшие возможные отношения. И тебе решать, какими они должны быть.

Он встал и отправился за сигарой.

После таких откровений Каупервуда Бернис пребывала в сильном замешательстве. Потому что он был ей вовсе не безразличен, его проблемы, его успехи были для нее не менее важны, чем ее собственные. Но на другой чаше весов была ее жизнь, ее будущее. Вероятность того, что он будет еще жив, когда ей стукнет тридцать пять или сорок, была низка. Она лежала молча, думала, а Каупервуд ждал. И настало время, когда она ответила, хотя дурные предчувствия и одолевали ее. Да, да, отношения между ними сохранятся, конечно, сохранятся, по крайней мере пока. Потому что ведь ни он, ни она не знают его будущих шагов и решений?