Стоик

Когда Каупервуд добрался до отеля, его ждало веселое, хотя и немного формальное приветствие от Бернис, не содержащее ни малейших намеков на какие-либо трудности. Он, однако, был из тех людей, который не только мог чувствовать опасность, но и ясно воспринимать эмоциональные мысли других, если эти мысли касались его, и он уже ощущал недружелюбные волны, исходящие от нее. Что говорить, задолго до его прибытия в Англию он проникся убеждением, что Бернис известно о его романе с Лорной. Он чувствовал это каким-то неведомым органом в области солнечного сплетения. От этого он пришел в боевую готовность, заострил свой ум, чтобы не оплошать перед любыми неожиданностями. Он уже решил, что не будет прибегать ни к каким уверткам, а, прощупав настроение, посмотрев, как ведет себя Бернис, станет действовать соответствующим образом.

И вот Бухта Приора, расцвеченная в осеннее настроение слегка покрасневшими и пожелтевшими листьями. На реке даже в полдень, в час его приезда, висели клочья тумана. А подъехав поближе, он очень живо почувствовал яркость тех летних дней, которые он мог бы провести здесь с Бернис. Но сейчас ему предстоял откровенный разговор с нею, и он собирался дать ей еще раз почувствовать его таким, какой он есть. Этот метод не раз показал себя продуктивным и эффективным в других трудных ситуациях, и теперь он утешался мыслью о том, что он сработает и еще раз. И потом, на другую чашу весов против Лорны он ведь может поставить Стейна? Виновата она или нет, нужно дать понять Бернис, что и ее позиция не лишена шаткости.

Когда он въехал на территорию коттеджа, ему приветственно поклонился Пигготт, садовник, чья фигура маячила за живой изгородью, которую он подравнивал. На выгуле за конюшнями Стейна разогревались на осеннем солнышке лошади, а у дверей конюшни два конюха возились с упряжью. Навстречу ему по газону шла миссис Картер – она явно была не в курсе проблем, которые беспокоили его и ее дочь, потому что на ходу расплывалась в улыбке. Из такого доброжелательного приема он заключил, что Бернис, вероятно, не делилась с матерью самым сокровенным.

– Ну как тут у вас дела? – спросил он, подойдя к миссис Картер и пожимая ей руку.

Бернис, судя по словам матери, чувствовала себя, как всегда, превосходно, а теперь в музыкальной комнате играла на рояле. Доносившиеся из окна звуки «Сцены в купеческих рядах» Римского-Корсакова подтверждали это.

На мгновение Каупервуду показалось, что ему, как и в случае с Эйлин, придется выуживать ее из дома и начинать какие-то раздраженные объяснения того или иного рода, но не успел он додумать эту мысль, как музыка прекратилась, и она появилась в дверях, как всегда, уверенная в себе и улыбающаяся. Наконец-то он вернулся! Как это прекрасно! Как он жил-поживал? Как прошло плавание? Она так рада его видеть. Она побежала к нему, целовать не стала, что он тут же отметил, но в остальном вела себя так, словно никакие тревожные мысли не беспокоили ее. Напротив, она выглядела вполне восторженной, когда добавила, что он приехал как раз вовремя, чтобы насладиться ласкающими взгляд осенними видами, с каждым днем это место становится лишь красивее. И Каупервуд на минуту присоединился к этому притворству, спрашивая себя, как долго оно будет длиться, прежде чем разыграется настоящая буря. Но поскольку веселость Бернис не сникала, напротив, продолжилась приглашением пройти в плавающий дом и выпить коктейль, он оборвал ее.

– Прогуляемся по бережку, если ты не возражаешь, Беви? – С этим словами он взял ее под руку и повел вниз по тропинке, петляющей под кронами деревьев. – Беви, я должен сказать тебе кое-что, прежде чем мы займемся чем-нибудь. – Он уставился на нее жестким, холодным взглядом, и мгновенно ее манеры изменились.

– Ты меня извинишь на минутку, Фрэнк, мне нужно сказать пару слов миссис Эванс…

– Нет, – решительно сказал он, – не уходи, Беви. Я хочу с тобой поговорить кое о чем гораздо более важном, чем миссис Эванс и все остальное. Я хочу рассказать тебе о Лорне Мэрис. Возможно, ты знаешь о ней, но я все равно хочу тебе рассказать.

Он говорил, а она молча слушала его, неслышно и ровно идя рядом.

– Ты знаешь про Лорну Мэрис? – спросил он.

– Знаю. Мне из Нью-Йорка прислали газетную вырезку и несколько фотографий. Она очень красивая.

Он отметил ее сдержанность. Никаких сетований. Никаких уточнений. И в то же время он чувствовал, что тем важнее ему узнать ее истинное настроение.

– Как это непохоже на все, что я тебе говорил, правда, Беви?

– Да, непохоже. Но ты ведь не собираешься мне говорить, что раскаиваешься, я надеюсь.

Уголки ее губ говорили о тонкой иронии ее слов.

– Нет, Беви. Я тебе расскажу только то, что случилось. А там суди сама. Ты хочешь услышать это?

– Не очень. Но если ты и вправду хочешь говорить об этом – пожалуйста. Я думаю, что догадываюсь, как это произошло.