Стоик

И Стейн, в соответствии со своей натурой, произвел на Бернис впечатление человека, явно склонного устраивать развлечения в том немалом масштабе, какой позволяли его значительные финансовые возможности. Иными словами, он умел играть. В Трегазале на громадном плато вересковой пустоши, которая где-то граничила с лесом, где-то – со сланцевыми возвышенностями, где-то – с западной береговой полосой, Стейн с энтузиазмом рассказывал о том, чтó в его графстве есть достойного внимания. Он показывал Бернис (с которой старался как можно чаще бывать наедине) круги и линии, выложенные камнем в некоторых местах, – религиозные символы друидской или какой-то еще более ранней религии, придававшие его владениям таинственную и явно доисторическую атмосферу. Еще он рассказывал ей о медных и оловянных рудниках, относящихся к временам до римского владычества, об огромных рыболовных флотах, отправляющихся в море из Маунтс-Бей, Сент-Айвса и Пензанса, о старых и примитивных, говорящих на почти забытых теперь языках обитателях деревень вдали от побережья, часть которых расположена на его земле. А с вершины горы на плато Трегазаля можно увидеть как Английский канал, так и канал Святого Георга[31].

Бернис, конечно, заметила, что Стейн гордится этой необычной землей почти так же, как и сооружениями на ней. Он здесь чувствовал себя хозяином, каким он и был – признанным и уважаемым всеми. Она подумала, что, может быть, сейчас в нем начинается процесс отрезвления, который вернет его навсегда в эти края. Для нее же эти виды не были столь соблазнительны. Они казались ей мрачноватыми и примитивными, хотя она и восхищалась представлением. «Трегазаль-Холл» – длинный, серый, угрюмый, по ее оценке, если в нем что и было, так это в высшей степени живописный интерьер. Здесь были яркие занавеси и ковры, старинная французская мебель, французские и английские картины, современное освещение и водопровод. Еще на нее произвела впечатление, чуть ли не сразила наповал библиотека, собранная предыдущими графами за период в полтора века и являвшая собой собрание библиофильских драгоценностей.

На протяжении всего этого визита, который включал и день плавания на яхте, день купания и трапезничания на природе под скалами, Бернис не уставала поражаться некой грубой простотой, которая странным образом контрастировала с любовью Стейна к комфорту и материальному совершенству. Он был силен, что и продемонстрировал, подтянувшись с полдюжины раз на ветке дерева. А еще он показал себя отличным пловцом. Он отваживался заплывать далеко в волны и буруны, а Бернис могла только созерцать это с сомнением и удивлением. Он постоянно спрашивал ее мнение обо всем том, что нравилось ему, и радовался, когда в ее ответах слышался хоть какой-то намек на согласие с ним. А еще он постоянно придумывал что-нибудь такое, что они могли бы делать совместно то ли в отдаленном, то ли в не очень отдаленном будущем.

Но каким бы обаятельным, каким бы занятным он ни был в это время по контрасту с Каупервудом и его неверностью, она после долгих размышлений все же решила, что ему не хватает бешеной энергии Каупервуда. Нимб великих дел и могущества не сиял над его головой. Он скорее был тихим претендентом на высокое место без чарующих фанфар и шума, которые, казалось, всегда сопровождали великих во времена творения, требовавшего напора и страсти. И в этом смысле Бернис все еще находилась и всегда будет находиться во власти Каупервуда. Пусть он отсутствовал, пусть он был очарован другой женщиной, пусть расстояние заволокло туманом ее, Бернис, личность, он по-прежнему занимал ее мысли даже в то самое время, когда она чувствовала на себе обаяние менее напористой и более мягкой личности Стейна. Потому что разве можно было исключать вариант, при котором ей придется преодолеть чары Каупервуда и посвятить себя исчерпывающему социальному очищению посредством пленения Стейна или кого-то ему подобного? Она не могла отрицать своего желания иметь хоть какую-то гарантию безопасности. Она размышляла над тем, что может сделать с ней Эйлин, если обнаружит, что она в Англии и к тому же с Каупервудом. А может быть, она уже и знает. Бернис почти не сомневалась, что именно Эйлин прислала ей газетные вырезки из «Городских новостей». И еще прошлая жизнь ее матери – разве это не может всплыть в один прекрасный момент? И в то же время она не сомневалась в том, что Стейн проникся к ней чувством. Может быть, если бы удалось скрыть кое-что из ее прошлой жизни, он бы женился на ней. А может быть, даже если бы он и знал все, он отыскал бы способ помочь ей избежать огласки того, что помешало бы их совместному счастью.

Они возвращались рано утром в Трегазаль после верховой прогулки, после скачки по принадлежащим ему унылым акрам, и она размышляла о том, насколько прочно он на самом деле встроен в традиции своего класса, будет ли он готов пойти на жертвы ради того, чтобы сохранить ту единственную, кого он любит по-настоящему?

Глава 48