Стоик

А теперь еще две другие причины заставляли его задуматься. Первая и самая главная была письмо от Бернис, которым она сообщала ему о визите Стейна в Бухту Приора и его приглашении ей и матери посетить Трегазаль. Это не на шутку взволновало Каупервуда. Потому что интеллектуальное и физическое обаяние Стейна не вызывало у него сомнений. И он чувствовал, что эти качества Стейна найдут отклик у Бернис. Следует ли ему тут же прекратить роман с Лорной и вернуться в Англию, чтобы пресечь всякие поползновения со стороны Стейна в отношении Бернис? Или ему следует еще немного задержаться, чтобы до дна выпить чашу наслаждений с Лорной и таким образом показать Бернис, что он ничуть не ревнует ее, может со спокойным сердцем терпеть такого знатного и компетентного соперника и таким образом убедить ее, что с ним она будет в большей безопасности, чем со Стейном?

Но на его настроение повлияла и еще одна проблема: внезапная и неожиданная болезнь Кэролайн Хэнд. Из всех женщин, предшествовавших Бернис, Кэролайн была самой полезной. И ее умные письма по-прежнему убеждали его в неизменной ее преданности и желали ему успехов в лондонском проекте. Но недавно от нее пришло письмо, которым она сообщала, что ей предстоит операция по удалению аппендикса. Она пожелала увидеть его – хотя бы на час или два. Она о многом хотела сказать ему. И поскольку он вернулся в Америку, то, может быть, сумеет вырваться к ней. Сочтя это своим долгом, он решил съездить в Чикаго и увидеться с ней.

Ни разу за всю его жизнь не было у него случая, чтобы и самая легкая болезнь потребовала его посещения прежней любовницы. Все его связи были такими радостными, юными, проходящими. И теперь его приезда в Чикаго в поисках Кэрри, как он ее называл, страдающей от боли в ожидании операции, было достаточно, чтобы он серьезно задумался о бренности человеческого бытия. Кэролайн вызвала его, имея в виду в первую очередь выслушать его совет. Исходя из предположения, что все может обернуться не так хорошо, как хотелось бы, сказала она довольно веселым голосом, она просит его проследить, чтобы были выполнены некоторые ее желания. Ее сестра жила в Колорадо с двумя детьми, Кэролайн их любила и хотела, чтобы они унаследовали известные Каупервуду облигации – он когда-то сам посоветовал ей купить их, и теперь они в порядке доверительного управления лежали в его нью-йоркском банке.

Он поспешил заверить Кэролайн, что в ее возрасте – он на двадцать пять лет старше ее – рано готовиться к смерти, но в то же время предосторожность не помешает. Она, конечно, может умереть, все они смертны – Лорна, Бернис, кто угодно. И как на самом деле тщетна его краткосрочная борьба, в которую он с почти юношеским энтузиазмом ввязывается в шестьдесят лет, тогда как Кэролайн в тридцать пять боится проиграть схватку. Странно. Грустно.

И все же ее предчувствия оправдались, и она умерла через сорок восемь часов после того, как легла в больницу. Узнав о ее смерти, он счел за благо немедленно покинуть Чикаго, поскольку в городе было известно об их любовной связи. Однако перед отъездом он вызвал одного из своих чикагских юристов и оставил ему инструкции относительно того, что тот должен сделать.

И все равно ее смерть не давала ему покоя. Она была такой красивой, такой яркой, такой умной даже в тот момент, когда ее увезли в больницу. Перед тем как покинуть дом и после того, как он выразил сожаление, что не может проводить ее, последними ее словами были: «Ты знаешь меня, Фрэнк, я чертовски хорошо пою соло. Но ты не уезжай, пока я не вернусь. Во мне еще осталось духа на несколько дуэтов».

А потом она не вернулась. И с ней ушло одно из самых ярких его чикагских воспоминаний того времени, когда он вел свою жестокую борьбу и мог уделить ей только жалкие минуты. А теперь Кэролайн не стало. Эйлин тоже по большому счету ушла, сколько бы ему ни казалось, что она оставалась рядом. Ушла Хегенин, как ушла и Стефани Платоу и другие. А он продолжал свой путь. Сколько еще ему осталось? Его вдруг переполнило всеподавляющее желание поскорей вернуться к Бернис.

Глава 46

Однако избавиться от Лорны оказалось не так-то просто. Потому что она, как Бернис, или Арлетт Уэйн, или Кэролайн Хэнд, или любая другая из дюжины его прошлых чаровниц, была не лишена хитрости. А иметь великого Каупервуда в роли поклонника было слишком лестно, чтобы отдать его без боя.

– Ты надолго в Лондон? Ты будешь мне часто писать? Ты вернешься на Рождество? Ты знаешь: уже решено, и мы остаемся в Нью-Йорке на всю зиму. Даже поговаривают, что мы отсюда отправимся в Лондон. Ты будешь рад, если я там появлюсь?

Она сидела у него на коленях и шептала ему в ухо. Она добавила, что, если приедет в Лондон, то из-за Эйлин и его тамошних дел будет такой же ненавязчивой, как и здесь, в Нью-Йорке.