Стоик

Его инстинкты говорили ему, что со всем этим в своем портфеле он сможет учредить «Вселондонскую подземную дорогу», которой будут принадлежать все активы «Объединенной транспортной подземной, лимитед», а также права и линии, которые он приобретет частным образом, обеспечив таким образом единство транспортной подземной системы, а одновременно благодаря своим холдингам получив над ней полный контроль. А если он по каким-то причинам не сможет публично занять председательствующее кресло как владелец всей этой громадной собственности, то в этом случае он станет признанным кукловодом формального президента. Кроме того, если он не сможет посадить в кресла директоров своих людей, он так устроит дела, что никто из этих директоров не сможет нанести ущерба компании.

И в конечном счете, если все пройдет по плану, он потихоньку избавится от своих холдингов, получив при этом огромную прибыль, после чего оставит свою главную компанию и будет жить припеваючи. Он утвердит за собой звание не только организатора, но и создателя, построившего для Лондона полноценную современную систему подземного транспорта, которая будет нести на себе печать гения, как несла эту печать петля в центре Чикаго. А после этого он сможет содержать свою художественную галерею, открывать благотворительные учреждения, построить больницу, о которой столько думал в прошлом, и в то же время оставить более чем достаточно средств всем, кому, по его мнению, он был чем-то обязан. Эта мечта манила его. Несколько лет напряженной работы, не больше пяти-шести, как он планировал, сделают его мечту явью.

Но проследить все действия, интеллектуальные, а также физические, которые он предпринимал в связи с этим планом, было бы все равно, что пытаться проследить быстрые, сбивающие с толку мысли, трюки и движения иллюзиониста. Главными, конечно, были его переговоры с Джонсоном и Стейном. Общаясь с Джонсоном сразу же после своего примирения с Бернис, он обнаружил в нем бóльшую готовность к сотрудничеству, чем прежде. Джонсон сообщил, что они со Стейном много думали над проектом во время отсутствия Каупервуда, но он бы предпочел говорить об этом в присутствии Стейна.

Это привело к новой встрече, последовавшей почти сразу же за этой – встрече на Беркли-сквер, где Каупервуда ждала скорее дружеская, чем деловая атмосфера. Джонсон задерживался – и его не было, когда пришел Каупервуд, который сразу же обратил внимание на общительное настроение Стейна. Тот интересовался событиями в Соединенных Штатах: что предвещают выборы? Хорошо ли его встретил Лондон? Как поживает его подопечная мисс Флеминг? И ее мать? Каупервуд, вероятно, знает, он довольно часто бывал в Бухте Приора. Как же они обаятельны – мать и дочь! Он сделал проницательную паузу, глядя в глаза Каупервуда после этих слов. Но Каупервуд был готов к этому вызову.

– Вы, несомненно, задаете себе вопросы о том, какие между нами существуют отношения, – вежливо сказал он. – Я много лет знаю миссис Картер. Она вышла замуж за моего дальнего родственника, который назвал меня своим душеприказчиком и опекуном in loco parentis[32]. Естественно, Бернис очаровала меня. Она блестящая девочка.

– Должен сказать, что и я ее считаю таковой, – сказал Стейн. – И меня радует, что Бухта Приора понравилась миссис Картер и ее дочери.

– Да, они определенно считают это место идеальным. Оно по-настоящему прекрасно.

К счастью, в этот момент появился Джонсон и разговор на личные темы пришлось свернуть. Он вбежал с извинениями за опоздание, которого не смог избежать, он спросил, как здоровье Каупервуда, после чего принял свой обычный официально выжидательный вид. За этим последовало его сжатое и энергичное сообщение обо всем, что он сделал, сопровождаемое обзором ситуации, какой она была на настоящий момент. Определенно, сказал Джонсон, предполагаемое вторжение Каупервуда в дела лондонской подземки вызвало настоящий скандал. За несколькими исключениями все директора и держатели акций обеих компаний старой петли настроены против него.

– Похоже, они перехватывают ваши идеи, мистер Каупервуд, – сказал он, – и собираются сами воплотить их в жизнь. Единственное, что их останавливает, – это отсутствие согласия между ними, и конечно, – добавил он с огоньком в глазах, – их беспокоит сумма, которая потребуется на все это. Они не представляют, как им добыть такие деньги, чтобы при этом самим не понести больших расходов.

– Вот именно, – сказал Каупервуд. – И по этой причине задержка будет самым дорогостоящим обстоятельством на этом пути. Я предлагаю программу, которая, если взяться за нее энергично, может быть осуществлена в довольно соблазнительных финансовых рамках. Задержки и споры только привлекут спекулянтов и разведчиков, а они нагромоздят опционы на те акции и концессии, о которых идет столько разговоров, и будут держать их в ожидании скачка цен. По этой причине нам нужно как можно скорее достичь согласия.