Стоик

И вот на следующее утро он и Шэнли отправились на кладбище, где наняли экскурсовода, который, прогуливаясь с ним по обсаженным кипарисами дорожкам кладбища, немало рассказал им об этом месте. Так они узнали, что здесь, вот под этим надгробьем, упокоилась Сара Бернар[36], которая в прошлой жизни Каупервуда в Чикаго так потрясла его своим золотым голосом. Чуть дальше расположилось надгробье Бальзака, о чьих романах он знал только то, что их считают великими. Он стоял и смотрел, в очередной раз осознавая тот факт, что его собственные конкретные труды не оставили ему возможности познакомиться с интеллектуальными и художественными творениями гениев во многих других сферах. Они прошли мимо могил Бизе, де Мюссе, Мольера и, наконец, оказались у места упокоения Шопена, на котором увидели множество обвязанных ленточками букетов роз и лилий.

– Подумать только! – воскликнул Шэнли. – Да, он, конечно, великий композитор, но его нет вот уже более полувека, а посмотрите, сколько здесь цветов! Можете не сомневаться, мне столько никогда не принесут, уж я-то знаю!

Эта мысль заставила Каупервуда усомниться в том, что и его собственная могила, даже год спустя после смерти, будет засыпана цветами – что скорее позабавило, чем огорчило его, поскольку он прекрасно знал, что во всем мире мало найдется могил завзятых трудяг или завзятых лодырей, на которых по прошествии стольких лет будут лежать цветы.

Но до выхода с кладбища Пер-Лашез судьба подбросила ему еще один сюрприз: когда они свернули на юг, к воротам, их взору предстало очаровательное двойное надгробье Абеляра и Элоизы[37], и их проводник рассказал широко известную трагическую историю этой злосчастной пары. Элоиза и Абеляр! Любовь молодой девушки к блестящему философу и монаху, дикая бессердечность ее отца, жестокого члена епископского совета при соборе в одиннадцатом веке! Каупервуд до этого часа никогда не слышал про Абеляра и Элоизу. Но теперь, пока экскурсовод рассказывал о судьбе этой пары, к гробнице подошла явно утонченная и привлекательная женщина с наполненной цветами корзиной и принялась укладывать на надгробье и вокруг многоцветные букеты. И Каупервуд, и Шэнли были настолько тронуты, что сняли шляпы и, поймав ее взгляд, почтительно поклонились. Она выразила им признательность словами «Merci beaucoup, messieurs» и ушла.

Но это красочное и трогательное действо разбудило в Каупервуде воспоминание и мысль, связанные с ним и Эйлин в начале их отношений. Потому что в конечном счете в тот период жизни, когда его поместили в тюрьму в Филадельфии, именно она перед лицом всех врагов, включая и ее отца, преданно приходила к нему, чтобы заявить о своей неизменной любви и облегчить его судьбу любым из доступных ей способов. Как Элоиза по отношению к Абеляру, она хотела только его и никого другого, и, насколько это было ему известно, по сей день оставалась при этом своем желании.

Внезапно ему пришла в голову мысль о надгробье для них двоих, красивом и долговечном месте упокоения. Да, он наймет архитектора, оговорит требования, и на его могиле будет стоять прекрасное надгробье, которое увековечит тот факт, что был такой период в его жизни, когда он любил ее так же сильно, как она любила его.

Глава 59

Когда Каупервуд вернулся в Лондон, Бернис ужаснулась, взглянув на него. Выглядел он совершенно измотанным и явно похудевшим. Она стала сетовать на то, что он ничуть не следит за своим здоровьем, и на то, что она так мало видит его.

– Фрэнк, дорогой, – начала она взволнованным голосом, – почему ты позволяешь этим проблемам забирать столько твоего времени и сил? Ты выглядишь таким измученным и нервным. Ты не думаешь, что тебе нужно обратиться к доктору и обследоваться, прежде чем продолжать?

– Беви, дорогая, – сказал он, обнимая ее за талию, – нет нужды так беспокоиться. Я знаю, что слишком много работаю, но скоро это закончится и мне не нужно будет заниматься множеством мелочей, как теперь.

– Но ты и в самом деле себя хорошо чувствуешь?

– Да, дорогая, я думаю, ничего страшного со мной не происходит. Просто сейчас у проекта такая важная фаза развития, что я должен всему уделять личное внимание.

Но не успел он произнести эти слова, как его согнуло, словно от сильной боли. Она подбежала к нему с криком:

– Фрэнк! Что с тобой? Что случилось? У тебя такое было уже когда-нибудь?

– Нет, дорогая, ничего подобного со мной не случалось, – сказал он. – Но я уверен, ничего серьезного со мной не происходит. – Он понемногу приходил в себя. – Но, конечно, – продолжил он, – что-то да вызвало такую резкую боль. Может быть, ты позвонишь доктору Уэйну, попросишь его прийти, осмотреть меня…

Услышав это предложение, Бернис тут же бросилась к телефону.