Стоик

Очевидно, думал Каупервуд, что Толлифера можно уже предоставить самому себе, поскольку он явно довольно умен, дипломатичен и сведущ во всех необходимых социальных навыках. А если он зайдет настолько далеко, что соблазнит Эйлин, имея в виду разрыв ее отношений с Каупервудом, чтобы завладеть частью ее состояния, причитающегося ей по браку? Он не думал, что такие намерения могут увенчаться успехом, Эйлин не способна серьезно влюбиться ни в кого другого.

Что же касается Толлифера, которого время от времени все же мучила нечистоплотность интриги, в которой он участвовал, то он считал предложение Каупервуда одним из самых счастливых прорывов в его полной разочарований жизни. Потому что, если он мог жить на жалованье актрисы, как это случалось с ним в недавнем прошлом, тут уж он определенно вправе был брать деньги за роль светского наставника, проводника и компаньона этой женщины. Она, конечно, была невоспитанной, временами вела себя неправильно, слишком хотела угодить, одеваться явно могла бы с бóльшим вкусом, могла быть лучше натаскана в умении притворяться и напускать на себя тот или иной вид, что выставило бы ее в выгодном свете. Но она хотя бы была дружески расположенной и благодарной, и он ничуть не сомневался, что мог бы многое сделать для нее.

Прежде чем отправиться в это путешествие, он поспрашивал у знакомых и обнаружил, что в отсутствие Каупервуда Эйлин нередко заводила интрижки с людьми явно из низов общества, чем независимо от ее неучастия в общественной жизни могла только уронить и свой, и Каупервуда общественный статус. Как могло случиться, спрашивал себя Толлифер, что Каупервуд был готов допустить это? Но, познакомившись с ней и обдумав историю ее мужа, он пришел к выводу, что Каупервуд, вероятно, избрал наилучшую тактику. Потому что она явно была женщиной сильной и решительной и в любой борьбе за свободу, которую мог бы инициировать ее муж, она бы не остановилась ни перед чем, чтобы нанести ему поражение, а то и намеренно посильнее ранить его.

С другой стороны, существовала вероятность того, что Каупервуд когда-нибудь обрушится на него по причинам то ли существующим, то ли надуманным, обвинит в любовных отношениях с его женой, что даст ему повод избавиться от нее. В то же время, если ему удастся доказать, что Каупервуд сам склонил его к этой интриге, то такое откровение будет для Каупервуда таким же неприятным, как и для него. Впрочем, что ему терять в этой ситуации? Почти наверняка он может так построить свое поведение с Эйлин, чтобы избежать обвинений со стороны ее мужа.

И он мог бы многое сделать для нее. Он во время этого путешествия через океан заметил, что она позволяет себе довольно много пить. Ему придется предупредить ее об опасностях этой слабости. Потом, ее одежда. В Париже есть портные, которые будут благодарны ему, если он предоставит им возможность одеть ее надлежащим образом. И, наконец, на ее, безусловно, деньги можно без особых хлопот устроить для нее увлекательную поездку – Экс-ле-Бен, Биарриц, Дьеп, Канны, Ницца, Монте-Карло – при условии, что она станет ему доверять. Он мог бы пригласить старых друзей, отдать старые долги, завязать новые знакомства!

Лежа в своей каюте, покуривая сигарету и потягивая виски с содовой, он размышлял обо всем этом. Об этой каюте! О работе за двести долларов в неделю! И об этих трех тысячах!

Глава 23

Пароход Kaiser Wilhelm der Grosse высадил пассажиров в Саутгемптоне подернутым дымкой апрельским утром, когда солнце еще едва пронзало английский туман. Каупервуд в элегантном сером деловом костюме разглядывал с верхней палубы тихую гавань и безмятежные дома вдалеке.

Рядом с ним стояла Эйлин, облаченная в ее лучшие весенние одеяния. Поблизости от них топтались ее горничная Уильямс, слуга Каупервуда и его личный секретарь Джеймисон. На пристани внизу стояли Джаркинс и Клурфейн и группа репортеров, сгоравшая желанием задать Каупервуду несколько вопросов, связанных со слухом, запущенным Джаркинсом, о том, что он приехал в Англию для приобретения знаменитой коллекции живописи, принадлежащей одному пэру, о котором Каупервуд в жизни не слышал.

В последний момент Толлифер сообщил – весьма тактичный ход с его стороны, как оценил это Каупервуд, – что он не покидает с ними пароход, а отправляется в Шербур, а оттуда в Париж. Однако, как он тут же сообщил в своей обычной непринужденной манере и для ушей Эйлин, он приедет в Лондон в следующий понедельник или вторник, надеясь, что будет иметь удовольствие видеть чету Каупервудов до их отбытия на континент. Эйлин, услышав это, посмотрела на Каупервуда в ожидании одобрительного взгляда и, увидев его, сказала, что они рады будут видеть Толлифера в отеле «Сесил».