Стоик

– Прекрасно, – сказала Бернис, улыбнувшись. – Похоже, наши планы воплощаются в жизнь. И благодаря кому?

– Ты или я тут ни при чем. Просто это одно из тех событий, которые должны случаться, как твой приход ко мне на Рождество прошлого года, когда я тебя ждал меньше всего.

Он снова принялся ласкать ее, но у нее на уме были свои соображения, и она воспротивилась ему со словами:

– Подожди, я хочу узнать про Лондон, а потом у меня есть что тебе сказать.

– Про Лондон? Пока все выглядит многообещающе. Я тебе говорил в Нью-Йорке про эту парочку – Гривса и Хеншоу, говорил, как я им отказал. Так вот меня только что перед моим выходом их отеля застало письмо от них. Они хотят меня видеть, и я назначил им встречу. Что касается более крупных планов, то тут есть группа заинтересованных лиц, и я хочу поговорить с ними. Как только что-то определится, я тебе сообщу. А пока я хочу спрятаться где-нибудь вместе с тобой. Нам нужны небольшие каникулы, прежде чем я влезу во все это. Конечно, есть еще и Эйлин, и пока она путается под ногами… – он помолчал, – …мой план, конечно, состоит в том, чтобы выдавить ее в Париж, а тогда мы могли бы сплавать куда-нибудь на север, на Нордкап, например, или на юг в Средиземноморье. Один из моих агентов сообщает о яхте, которую можно арендовать на лето.

– Яхта! Яхта! – возбужденно воскликнула Бернис и тут же приложила палец к губам. – Нет-нет-нет. Ты нарушаешь мои планы. Я должна уладить дела, которые наметила. Понимаешь…

Но, прежде чем она успела закончить, он заставил ее замолчать, накрыв ее рот своим.

– Ты такой нетерпеливый, – тихо сказала она, – но подожди… – Она подвела его к столу у открытого окна в соседней комнате. – Видите ли, милорд, тут будет пиршество на двоих. Вас приглашает ваша рабыня. Если вы изволите сесть и выпить со мной, блюдя при этом правила приличия, я вам расскажу о себе. Хочешь верь, хочешь не верь, но я решила все проблемы!

– Все-все! – добродушно проговорил Каупервуд. – И так быстро? Ах, если бы и я так умел!

– Хорошо. Почти все, – продолжила она, беря графин с его любимым вином и наливая им обоим. – Понимаешь, тебе это может показаться странным, но я думала. А когда я думаю… – Она замолчала, подняла глаза к потолку. Он выхватил бокал из ее руки и поцеловал ее, на что она и рассчитывала.

– Назад, Цезарь! – дразнящим голосом проговорила она. – Рано еще пить. Ты должен сесть здесь, я сяду здесь. И тогда я расскажу тебе все. Это будет исповедь.

– Озорница! Давай серьезно, Беви.

– Никогда не была серьезнее, – сказала она. – А теперь послушай, Фрэнк! Вот как все было. На борту нашего лайнера было с полдюжины англичан, старых и молодых, и все они красавцы, по крайней мере те из них, с кем я флиртовала.

– Не сомневаюсь, – снисходительно сказал Каупервуд, все еще испытывая некоторые сомнения. – И что?

– Если ты и дальше будешь таким же щедрым, то я тебе скажу, что флиртовала я в твоих интересах и к тому же совершенно невинно, впрочем, ты можешь мне не верить. Например, я узнала о маленьком пригородном местечке на Темзе под названием Бовени, не более чем в тридцати милях от Лондона. Об этом мне поведал привлекательнейший молодой холостяк по имени Артур Тэвисток. Он живет там со своей матерью, леди Тэвисток. Он уверен, она мне понравится. И моей матери он очень понравился. Так что, как ты понимаешь…

– Я понимаю, что мы будем жить в Бовени, твоя мать и я, – чуть ли не саркастически проговорил Каупервуд.

– Именно! – насмешливо сказала Бернис. – И это самое важное – ты и мама, я имею в виду. С этого момента ты должен уделять ей немало внимания. И очень мало мне. Ну разве что как мой опекун, иногда, – сказала она и дернула его за ухо.

– Иными словами, Каупервуд, опекун и друг семьи. – Он сухо улыбнулся.

– Именно, – гнула свое Бернис. – И это не все. Я очень скоро поеду кататься с Артуром на лодке. А еще лучше, – и тут она фыркнула, – он знает плавучий дом, который идеально подойдет мне и матери. И таким образом, лунными вечерами или солнечными днями, когда подойдет время чая, пока моя мать и его мать будут сидеть за вязаньем или гулять в саду, а ты курить и читать, мы с Артуром…

– Да, я знаю, очаровательная совместная жизнь: дом на колесах, любовник, весна, опекун, мать. Что уж и говорить, идеальное лето.

– Лучше и не придумаешь, – настойчиво проговорила Бернис. – Он рассказал, какие там маркизы на окнах, красные и зеленые. И все про своих друзей.

– Тоже красных и зеленых, я полагаю, – вставил Каупервуд.

– Практически да; фланелевые брюки и блейзеры. И все совершенно чинно. Он так маме сказал. Куча друзей, которым он представит меня и мою мать.

– И приглашения на свадьбу?

– Не позднее июня, я тебе обещаю.

– И мне будет позволено передать невесту жениху?

– Почему бы и нет? – ответила Бернис без тени улыбки.

– Господи боже! – Каупервуд громко рассмеялся. – Какое успешное путешествие, должен я сказать!

– Ты еще и десятой доли не выслушал, – бесцеремонно и чуть ли не сварливо продолжала она. – И десятой доли! Есть еще и Мейденхед – я краснею, упоминая об этом…[15]

– Краснеешь? Я возьму это на заметку.