Стоик

– Вот только одно вы не должны делать, Хетти, я говорю о пристрастии к бутылке. Вы знаете эту слабость за собой. И если Беви узнает, это может выбить ее из колеи, и все наши усилия пойдут прахом.

– Я сделаю все, что надо, Фрэнк, что угодно, чтобы только искупить перед ней мою вину за все мои прошлые грехи.

– Вот такой настрой мне по душе!

Он одобряюще улыбнулся ей и направился к Бернис.

Глава 27

В вагоне поезда Каупервуд обсуждал с Бернис страхи ее матери. Она заверила его, что эти страхи ничего не значат, просто внезапная перемена настроения. Когда они добьются здесь хоть маленького успеха, матери станет лучше.

– Если откуда и придет беда, то, скорее всего, от американских визитеров, а не англичан, – задумчиво добавила она, глядя в окно на проплывающие очаровательные пейзажи, хотя и почти не видя их в этот момент. – И я безусловно не намерена знакомиться с американцами или принимать их приглашения здесь, в Лондоне, или принимать их у себя, если этого можно избежать.

– Ты права, Беви. Это самое мудрое, что ты можешь сделать.

– Мать при виде этих людей впадает в ужас. Знаешь, американцам, в отличие от англичан, как правило, не хватает воспитания, или вежливости, или толерантности. Я здесь чувствую себя как дома.

– Тебе нравится их более старая культура и дипломатичность, – сказал Каупервуд. – Они не так резки в своих высказываниях, не торопятся делать выводы. Мы, американцы, захватили неразвитый континент и теперь развиваем его или пытаемся развивать за сотню-другую лет, тогда как они тысячу лет трудились на своем островке.

В Виндзоре их встретил мистер Уорбертон, арендный агент, у которого было много что сообщить о собственности, которую он собирался им показать. Место на реке, где построен дом, одно из самых чудесных. Лорд Стейн провел там многие годы и только года два-три как оставил это жилище.

– После смерти отца, – доверительно сообщил агент, – он живет главным образом в Трегазале, где и находится основная часть его недвижимости. В прошлом году он сдавал этот дом мисс Констанс Хэтэуэй, актрисе, но она в этом году уехала в Бретань, и лорд Стейн только месяц или два назад сказал, что я могу сдать его коттедж, если найду подходящего съемщика.

– У него серьезная собственность в Трегазале? – спросил Каупервуд.

– Одна из крупнейших, сэр, – ответил агент. – Около пяти тысячи акров. Красивейшее место, хотя он там редко бывает.

В этот момент досадная мысль пришла в голову Каупервуду. Он без конца повторял себе, что никогда больше не позволит ревности выбить его из равновесия, но если говорить откровенно, то с приходом в жизнь Каупервуда Бернис его все же стали одолевать приступы этого чувства. В ней было все, чего он так желал. Не может ли она, оказавшись в таких обстоятельствах, предпочесть кого-нибудь более молодого, пусть и не столь блестящего и предприимчивого? Сможет ли он удержать ее, если она познакомится с такой личностью, как Стейн? Эта мысль добавила его отношениям с Бернис какой-то новый оттенок, которого не было прежде.

Бухта Приора оказалась мечтой архитектуры и ландшафтного дизайна. Особняку, растянувшемуся в длину почти на сотню футов, было около сотни лет, но его переоснастили по последнему слову техники. Под величественными деревьями, кроны которых важно нависали над восемнадцатифутовой высотой дома, он был опутан настоящим лабиринтом тропинок, живых изгородей, цветников и огородов. Сзади, к югу от дома, фасадом выходящего на реку, располагалась двойная пристройка живописных лестерширских конюшен с причудливыми оградами, воротами, гнездовьями, скворечниками и, как сказал мистер Уорбертон, там были верховые и упряжные лошади, которыми могли пользоваться арендаторы, черные куры минорка, овчарки и стадо овец, и за всем этим присматривали садовник, конюх и фермер; арендатор получал все эти услуги по условиям аренды.

Каупервуда, как и Бернис, очаровала эта буколическая атмосфера: стеклянная гладь Темзы, которая медленно и безмолвно ползла к Лондону; широкие просторы газонов, ведущие к реке, причаленный к пристани плавучий дом с яркими маркизами, порхающими на ветерке занавесками и плетеными стульями и столами. Он загляделся на солнечные часы, которые стояли посреди тропинки, ведущей к плавучему дому. Как же быстро пролетело время! Он и в самом деле стал стариком. А Бернис вскоре познакомится с этим более молодым человеком и может увлечься им. Придя к нему в Чикаго несколько месяцев назад, Бернис сказала, что она хозяйка собственной жизни и пришла она к нему только потому, что сама этого захотела. Но это означает, что когда она расхочет, то точно так же сможет и уйти от него. Он, конечно, не обязан арендовать это имение, не обязан завязывать финансовые отношения со Стейном. Есть и другие арендодатели, другие возможности. Среди них Эбингтон Скарр и лорд Эттиндж. Зачем предаваться страху поражения? Он всегда жил полной жизнью и так и собирается жить дальше, что бы ни случилось.